Рикс, — сказал Джефф.
— Вот оно что, — сказал я. — А председатель вашей акционерной компании
расписался на акциях: А. Л. Фредерикс. Я думал…
— Покажите! — рявкнул Джефф и вырвал у меня свои бумаги.
Чтобы хоть как-нибудь отвлечь собеседника от тягостных дум, я подозвал
лакея и заказал еще одну бутылку барберы. Это было самое меньшее, что я мог
сделать при таких обстоятельствах.
————————————————————
1) — Первый город — в штате Вашингтон, на севере западе Соединенных
Штатов, второй — во Флориде.
2) — Картиной, изображающей какой то итальянский дворец.
3) — Джефф хотел употребить латинский дипломатический термин persona
grata — «желательное лицо».
4) — Джон Д. — так зовут Рокфеллера, одного из крупнейших капиталистов
США.
5) — Американский садовод-селекционер.
6) — Миссис Эдди — автор книги «Наука и здоровье», основательница
шарлатанского религиозного учения «Христианская наука».
7) — Тяга к странствованиям (нем.).
Поросячья этика
Войдя в курительный вагон экспресса Сан-Франциско — Нью-Йорк, я застал
там Джефферсона Питерса. Из всех людей, проживающих западнее реки Уобаш, он
единственный наделен настоящей смекалкой. Он способен использовать сразу оба
полушария мозга, да еще мозжечок в придачу.
Профессия Джеффа — небеззаконное жульничество. Вдовам и сиротам не
следует бояться его: он изымает только излишки. Больше всего он любит
сравнивать себя с той мишенью в виде маленькой птички, в которую любой
расточитель или опрометчивый вкладчик может стрельнуть двумя-тремя
завалящими долларами. На его разговорные способности хорошо влияет табак;
зная это, я с помощью двух толстых и легко воспламеняемых сигар «брэва»
узнал историю его последнего приключения.
— Самое трудное в нашем деле, — сказал Джефф, — это найти
добросовестного, надежного; безупречно честного партнера, с которым можно
было бы мошенничать без всякой опаски. Лучшие мастера, с какими мне
случалось работать по части присвоения чужого имущества, и те оказывались
иногда надувателями.
Поэтому прошлым летом решил я отправиться куда-нибудь в захолустную
местность, куда не проник еще змей-искуситель, и посмотреть, не найдется ли
там какого-нибудь подходящего малого, одаренного талантом к преступлению, но
еще не развращенного успехом.
Попался мне один городишко, на вид как раз то, что нужно. Жители еще
ничего не слыхали о конфискации Адамовых угодий и блаженствовали, как в
райском саду, давая имена скотам и птицам и убивая гадюк. Городок назывался
Маунт-Нэбо и расположен был примерно в том месте, где сходятся штаты
Кентукки, Западная Виржиния и Северная Каролина.
Городок назывался
Маунт-Нэбо и расположен был примерно в том месте, где сходятся штаты
Кентукки, Западная Виржиния и Северная Каролина. Что, эти штаты не граничат
друг с другом? Ну, в общем был расположен где-то там, поблизости.
Потратив неделю на то, чтобы жители удостоверились, что я не сборщик
налогов, я как-то зашел в лавочку, где собирались все сливки местного
общества, и начал нащупывать почву.
— Джентльмены, — говорю я (после того, как мы уже достаточно потерлись
носами и собрались вокруг бочонка с сушеными яблоками), — джентльмены, мне
кажется, что вы самое безгрешное племя на всей земле: вы так далеки от
всякого плутовства и порока. Все женщины у вас благосклонны и храбры, все
мужчины честны и настойчивы, и потому жизнь здесь прямо-таки идеальная.
— Да, мистер Питерс, — говорит хозяин лавчонки, — правильно вы
говорите: мы благородные, неподвижные, заплесневелые люди, лучше нас во всей
этой местности нет, но вы не знаете Руфа Татама.
— Вот, вот, — подхватывает городской констебль, — он не знает Руфа
Татама. Впрочем, где бы они могли познакомиться? Это самый отчаянный из всех
негодяев, когда-либо убежавших от виселицы. Кстати, я только что вспомнил,
что мне еще третьего дня следовало выпустить его из тюрьмы, когда кончился
месячный срок, к которому он был присужден за убийство Янса Гудло. Но
ничего: лишние два-три дня ему не повредят.
— Что вы говорите! — воскликнул я. — Да не может этого быть! Неужели у
вас в Маунт-Нэбо, есть такой дурной человек? Кто бы мог подумать: убийца!
— Хуже! — говорит хозяин лавки. — Он ворует свиней.
Я решил разыскать этого мистера Татама. Через два-три дня после того
как констебль выпустил его из-за решетки, я свел с ним знакомство и
пригласил его на окраину города. Мы сели на какое-то бревно и завели деловой
разговор,
Мне нужен был компаньон деревенской наружности для одноактной проделки,
которую я намеревался поставить в провинции, и Руф Татам был прямо-таки
рожден для той роли, которая была намечена мной для него.
Рост у него был гигантский, глаза синие и лицемерные, как у фарфоровой
собаки на камине, с которой играла тетя Гарриет, когда была маленькой
девочкой. Волосы волнистые, как у дискобола в Ватикане, а цвет волос
напоминал вам картину «Закат солнца в Великом Каньоне», написанную
американским художником повешенную в американской гостиной для прикрытия
дыры на обоях. Это было воплощение Деревенского Простофили, это было
совершенство.
Я рассказал ему все мое дело и увидел, что он готов хоть сейчас.
— Оставим в стороне смертоубийство, — сказал я. — Это дело пустяковое и
мелкое. Сделали ли вы что-нибудь более ценное в области плутовства и разбоя,
на что вы могли бы указать — с гордостью или без гордости, — дабы я знал,
что вы подходящий для меня компаньон?
— Как? — говорит он и растягивает по южному каждое слово.