Комендант базы слегка подобрел, выяснив, что командир корабля этнический русский, хотя на немецком языке он говорил так же безупречно, как и на родном: двуязычие в Содружестве вещь самая привычная. Звали его Дмитрием Калягиным, но он предпочитал сухое «господин капитан». Техники скромно отмалчивались и не выходили на первый план, пока господин Калягин беседовал с губернаторским чиновником, которому были переданы внушительный пакет и контейнер с ДНК-носителем — значит, военным медикам пришлось поработать курьерами. Интересно, какие распоряжения правительство и Имперский Сенат отдали наместнику? Очень надеюсь, что меня они не касаются.
— Это вы Юрген Виттман? — капитан наконец-то соизволил обратить внимание на мою персону. — Мне поручено разобраться с вашим делом. Поговорить можно на борту корабля, здесь сыро.
Конечно, сыро. Дождь усиливался, ветер еще не достиг штормовой силы, но задувало изрядно.
— Это необязательно, — подал голос Вадим. — Вам разрешен доступ непосредственно на объект. Предлагаю спуститься в бункер и ознакомиться с… с материалами.
— Материалы? — хмуро повторил Калягин. — Изящная метафора. Идемте.
Один скупой жест, и техники молча исчезли в шлюзе транспорта. Пока их помощь не требовалась. Капитан небрежно козырнул коменданту, давая понять, что общаться с ним не собирается, и мы быстро зашагали к шахте.
Болдырев сплюнул, развернулся на каблуке и потопал в сторону КПП. Для него чужаками были мы.
— …Я частично ознакомлен с проблемой, — отрывисто говорил капитан, пока корзина лифта медленно ползла вниз, — однако процесс полного клонирования личности мы провести не сумеем. Для этого требуются информационные накопители, предоставить которые может только «Птолемей» с его огромными резервами. Мне строжайше приказано не выходить на связь с сообществом ИР и справляться своими силами.
— Минуточку, — я недоуменно посмотрел на капитана. — Восстановление организма и личности человека, чей мозг хранится в стазисе, невозможно? Но я же просил его высокопревосходительство о…
— Вы не дослушали, господин Виттман, — резко перебил меня Калягин. — Учитесь терпению, пригодится в жизни. На обсуждение выносятся три варианта. В нейронах, как вам известно, записывается информация — воспоминания, чувства и субъективные ощущения человека, начиная от зубной боли до жмущих ботинок или неудобного кресла. Каждую наносекунду мозг получает и «записывает» тысячи впечатлений от окружающего мира, за сутки — сотни миллиардов и триллионы бит. Вам нужно что-то конкретное, я прав? Отсеять не представляющую интереса информацию мы не сможем, следовательно, придется считать с нейронов весь комплекс впечатлений за определенный период и затем выделить требуемое.
Вам нужно что-то конкретное, я прав? Отсеять не представляющую интереса информацию мы не сможем, следовательно, придется считать с нейронов весь комплекс впечатлений за определенный период и затем выделить требуемое. Процесс длительный, но вполне надежный.
Мы вышли в тоннель, ИР идентифицировал ДНК и пропустил за охраняемый периметр. Обосновались в кают-компании. Вадим, ненавязчиво исполняя долг хозяина, заказал автоповару чай и бутерброды.
— Первый вариант годится только в случае, если вам необходимо получить воспоминания человека, относящиеся к тому или иному отрезку времени продолжительностью не более года — аппаратура корабля на большее не рассчитана, — продолжал втолковывать капитан. Он был невероятно краток, но как уверенный в своих знаниях профессионал рассказывал легко и доходчиво. — Вероятность номер два: мозг имплантируется в тело неактивированного андроида. Периферическая нервная система и жизнеобеспечивающие органы формируются методом генозамещенного партеногенеза. Такой человек, правильнее сказать — такое существо , проживет около двух-трех лет, пока не начнется реакция отторжения. Первое время сознание будет ясным, вы сможете общаться. Затем — аллергическая деменция, слабоумие, смерть. Мы еще не умеем соединять естественные ткани с искусственными без тяжких последствий.
— Еще хуже, чем обычное считывание информации с нейронов, — только и сказал я.
— Снова торопитесь, Виттман. Есть третий вариант, наиболее сложный, но и вполне перспективный, — биореконструкция. На основе оригинальных ДНК организм восстанавливается в исходном виде. Мозг, как носитель информации, хирургическим путем переносится в новое тело. Вероятность успеха пятьдесят на десять, где десять — летальный исход.
— Как пятьдесят на десять?
— Именно. Если биореконструированный организм «оживет», сорок процентов отдается на сбои в работе центральной нервной системы. Человек останется непроходимым дебилом. Навсегда. Выбирайте. Каждый способ имеет свои преимущества.
Шикарный выбор, ничего не скажешь.
— Герр Виттман, когда вы примете решение? Лучше бы поторопиться.
— Третий… — это слово вырвалось у меня непроизвольно. Снова наитие? — Третий вариант. Каковы сроки?
— Пять-семь стандартных суток с учетом времени, затраченного на вывод из стазиса.
* * *
Целый день я прилежно делал вид, что занимаюсь невероятно важными делами, а в действительности изнывал от нетерпения и с уныло-сосредоточенным видом продолжал копаться в базе данных «Вальхаллы», через каждый час заглядывая на нижний уровень комплекса — проверить Сферу Мёбиуса. «Машина времени» никуда не сбежала, и призраки ее не утащили — слишком громоздкая и тяжелая. Вовсе наоборот, на операционной панели появлялось все больше зеленых и синих индикаторов, свидетельствовавших, что техногенный монстр работает исправно, псевдосингулярность в двух отсеках уже не действует, силовая защита постепенно ослабляется, а несколько часов назад криогенная фуга с андроидом переключилась в активный режим, «размораживая» объект.