— Сколько в Содружестве действующих андроидов? — вдруг спросил вице-адмирал. — Сколько из них имеют внешнее управление и есть ли искусственные люди с автономными ИР?
— Назвать точные цифры затруднюсь, — я пожал плечами. — Общая численность популяции андроидов различных модификаций не менее сорока тысяч, они более или менее равномерно распределены между всеми мирами Содружества.
— Всеми? — подался вперед русский генерал.
— Я не совсем точно выразился, извините. Следует учитывать только планеты, безоговорочно признающие Конституцию и Сенат. В мирах наподобие Денеб-Дессау, Адары или Океана андроидов можно пересчитать по пальцам.
— Вы назвали только независимые диктатуры. А Протекторат? Где не установлены информационные ретрансляторы линии Планка?
— Двести два искусственных человека, — не задумываясь ответил я. — Это общеизвестно. Задействованы на тяжелых работах в непригодных для обитания человеком мирах или там, где на психику обычных людей оказывается серьезное влияние. Например, на Вейстер-Грентофт. У них частичная автономия, но ИР андроидов все равно увязаны на «Птолемея», это его прямые отпрыски. Все остальные напрямую управляются нашей Супермашиной.
— Сорок тысяч минус двести два, — ни к кому не обращаясь, сказал фон Шратт. — И эти тридцать девять тысяч семьсот девяносто восемь андроидов находятся исключительно на развитых планетах. Просто великолепно!
Я вздернул бровь. Не понимал, чем так восторгается адмирал. Или, наоборот, его высокопревосходительство огорчен?
— Таким образом, в Содружестве нет полностью автономных андроидов? — тихо спросил господин Хазе.
— Совершенно верно, — я кивнул. — Примерно через пятьдесят лет после Катастрофы стало ясно, что производство искусственных людей, независимых от «Птолемея», нецелесообразно.
— Почему?
— Слишком дорого и слишком непредсказуемо. Андроид, наделенный свободой воли и осознанием собственной личности, может представлять угрозу. Куда проще оставить всех искусственных людей под полным контролем вполне предсказуемого «Птолемея». Если не ошибаюсь, в 2326 году решением Сената производство синтетиков с автономными ИР было запрещено. Таких андроидов уже не сохранилось.
— Несмотря на то что они весьма долгоживу-щие? Например, синтетики на основе кремнийорганических соединений? — наклонил голову фон Шратт.
— Как? — в легком замешательстве переспросил я. — Кремнийорганика? Все известные виды андроидов производятся на основе углеродных соединений с металлическим или металлопластовым эндоскелетом! Поверхностные ткани и мускулатура генетически модифицируются для придания большей устойчивости против различных видов излучения и повышения срока бесперебойной работы…
— Вот вам последствия абсолютной секретности, — вздохнул адмирал, обводя взглядом своих коллег. — Господин Виттман, если я сообщу вам о том, что непосредственно перед Исходом и во время Катастрофы проводились удачные эксперименты по созданию креймнийорганических искусственных людей с автономным искусственным интеллектом, вы очень удивитесь?
— Очень, — сказал я, выдержав паузу. — Если вместо углерода в белок ввести кремний, соединение окажется крайне горючим. Окисление…
— Подождите. А если добавить молекулы металлов?
— Ну… Не знаю.
— Виттман, — вице-адмирал уставился на меня своими безмятежно-голубыми глазами. — Хотите узнать наиболее скрываемую и самую жуткую тайну Германской и Русской империй? Тайну, о которой знают всего двадцать человек из тридцати пяти миллиардов?
— Господин фон Шратт, я не ребенок и понимаю, что оказался в этой комнате не просто так. Если я смогу быть вам полезным — всегда к услугам.
Сказав это, я вдруг понял, что подписываю себе приговор.
— Замечательно, — усмехнулся адъютант кайзера. — Наиболее опытные сотрудники Службы Безопасности проверили ваше досье. Оно безупречно… Почти. Вы профессионал, а это — главное. Мелкие грешки не в счет. Вы молоды, не женаты, родители умерли, постоянной сердечной привязанности нет, денег вам хватает, но ведь хочется большего? Гораздо большего? Чтобы, к примеру, позволить себе нейроклонирование в некоем отдаленном будущем?
— Это второстепенная задача, — признался я. — Герр адмирал, меня не стоит покупать деньгами и перспективой вечной… нет, долгой жизни. Меня интересует знание.
— Знаний мы вам предоставим в полной мере, будьте уверены. Подписка о неразглашении самая серьезная, при малейшем несоблюдении условий — немедленная смерть. Немедленная и неизбежная, понимаете?
— Понимаю.
— У вас есть авантюрная жилка, Виттман. Поэтому вас и выбрали. Повторяю в последний раз: вы готовы отказаться от прежней жизни ради… Ради знания, к которому стремитесь? Ради избавления от скуки? Ради истины?
— Да, — сказал я. Будто в ледяную воду с трамплина бросился.
Будто в ледяную воду с трамплина бросился. — Эпические словеса не требуются, просто скажите, в чем дело.
— Вы приняты, — Вернер фон Шратт мелко кивнул. — Добро пожаловать в компанию заговорщиков. Чтобы не отвечать на лишние вопросы скажу сразу: наш заговор направлен против всего, человечества. Человечества в его настоящем обличье.
— На мелочи не размениваетесь, ваше высокопревосходительство, — я нервно усмехнулся. — Впрочем, я предпочитаю менее романтические и более четкие формулировки. Позвольте два предположения?