Он в свое время тоже окончил ИВА.
— Неужели?
— Да-да, — подтвердила Робин. — У меня и фото есть.
Между страницами ее записной книжки лежала ксерокопия, которую Робин протянула Страйку.
На снимке был изображен чернокожий мужчина с вытянутым, скуластым лицом, коротко стриженными седеющими волосами и огромными ушами, поддерживающими заушники очков. Страйк долго изучал фото, после чего только и сказал:
— Господи.
Робин, ликуя, выжидала.
— Господи, — повторил Страйк. — Когда он умер?
— Пять лет назад. Его ученица совсем загрустила, когда об этом зашла речь. По ее словам, это был умнейший, добрейший, очень сердечный человек. Убежденный христианин.
— Родственники есть?
— Да. Вдова и сын.
— Сын, — повторил Страйк.
— Да, — подтвердила Робин. — В армии служит.
— В армии, — скорбным эхом отозвался Страйк. — Только не говорите мне, что…
— Сейчас он в Афганистане.
Поднявшись с дивана, Страйк мерил шагами приемную и не выпускал из рук ксерокопию.
— В каких войсках — вы, конечно, не спросили? Ну, ничего страшного. Я попытаюсь выяснить.
— Ну почему же не спросила? — Робин сверилась со своими записями. — Правда, не совсем поняла… саперы… это какие войска? Или…
— Инженерный полк, — встрепенулся Страйк. — Сегодня же наведу справки.
Остановившись у стола Робин, он еще раз вгляделся в лицо профессора Джосайи Агьемена.
— Он родом из Ганы, — сообщила Робин. — Но вплоть до своей смерти жил с семьей в Кларкенуэлле.
Страйк вернул ей фото.
— Не потеряйте. Вы чертовски здорово потрудились, Робин.
— Это еще не все. — Она зарделась и с трудом сдержала довольную улыбку. — После обеда я отправилась поездом в Оксфорд. Вам известно, что под отель «Мальмезон» переоборудовали старинную тюрьму?
— В самом деле? — Страйк опять сел на диван.
— Да. Получилось, кстати, очень мило. Так вот, я решила выдать себя за Элисон и узнать, не оставил ли у них Тони Лэндри какой-нибудь…
Страйк прихлебывал чай, а сам думал, что фирма вряд ли откомандировала бы свою сотрудницу в другой город с таким вопросом, да еще три месяца спустя.
— В общем, идея оказалась неудачной.
— Почему же? — ничем себя не выдав, поинтересовался Страйк.
— Да потому, что седьмого числа туда приезжала Элисон собственной персоной — разыскивала Тони Лэндри. Конфуз был жуткий, потому что одна из вчерашних девушек дежурила на регистрации как раз в тот день и хорошо ее запомнила.
Страйк опустил кружку.
— Так-та-ак, — протянул он. — Это уже любопытно.
— В том-то и дело, — взволнованно подтвердила Робин. — Пришлось шевелить мозгами.
— Не иначе как вы сказали, что вас зовут Аннабель?
— Нет. — Робин подавила смешок. — «Ладно, — говорю, — уж признаюсь вам: я — его возлюбленная». И пустила слезу.
— Вы заплакали?
— А что такого? — удивилась Робин. — Вошла в образ. Пожаловалась девушкам, что он, похоже, мне изменяет.
— С кем, с Элисон? Если они ее видели, то вряд ли поверили…
— Да я не уточняла, просто сказала: подозреваю, мол, что его здесь вообще не было… Такую сцену разыграла, что девушка, которая запомнила Элисон, отвела меня в сторонку и стала утешать. Мы, говорит, не имеем права разглашать подобную информацию без официального запроса, у нас такая политика, тра-ля-ля… ну все как водится. Но чтобы я не плакала, она в конце концов шепнула, что он прибыл вечером шестого числа, а выехал утром восьмого. Устроил скандал из-за того, что ему в номер доставили не ту газету, — потому его и запомнили. Выходит, он точно там был. Я даже поспрашивала… с истерическими нотками… ручается ли она, что это на сто процентов был он, и описала его подробнейшим образом. Мне известно, как он выглядит, — добавила Робин, предвосхищая вопрос Страйка. — Я перед поездкой зашла на сайт компании «Лэндри, Мей, Паттерсон» — там есть его фото.
— У вас блестящий ум, — сказал Страйк. — История получается какая-то мутная. Итак, что вам рассказали про Элисон?
— Что она приехала с ним повидаться, а его не было. Однако же ей подтвердили, что номер числится за ним. И она уехала ни с чем.
— Более чем странно. Она же знала, что он на конференции; ей бы следовало в первую очередь наведаться туда, правда?
— Не знаю.
— А эта услужливая девушка не говорила, видела она его только при регистрации и выписке или в другое время тоже?
— Нет, не говорила, — ответила Робин. — Но мы же знаем, что на конференции он присутствовал, верно? Я сама проверяла, помните?
— Мы знаем, что он зарегистрировался и, видимо, получил бедж участника. После чего на машине вернулся в Челси, чтобы повидаться со своей сестрой, леди Бристоу. Зачем?
— Ну как… она была в тяжелом состоянии.
— Разве? Ей только что сделали операцию, все прошло, как думали, благополучно.
— Ей удалили матку, — сказала Робин.
— Вряд ли после этого у нее было прекрасное самочувствие.
— Перед нами человек, который не жалует свою сестру (о чем я слышал от него лично), считает, что операция у нее прошла успешно, и знает, что у сестры есть двое заботливых детей. К чему тогда эта срочность?
— Как сказать… — У Робин поубавилось уверенности. — Ее только что выписали из больницы…
— …о чем он, вероятно, знал еще до отъезда в Оксфорд. Если у него так сильны родственные чувства, мог бы остаться в городе, встретить ее из больницы, а потом уж ехать на конференцию — как раз успел бы на вечернее заседание. А так он проделал путь в пятьдесят с лишним миль, переночевал в камере люкс, отметился на конференции — и тут же обратно?
— А может, ему позвонили и сказали, что ей плохо? Может, Джон Бристоу позвонил и попросил его приехать?
— Бристоу ни разу не упомянул, что вызывал дядюшку. По-моему, в тот период отношения у них были хуже некуда. Оба уклоняются от разговора о визите Лэндри. Ни тот ни другой не хочет ничего рассказывать.
Страйк встал и, едва заметно прихрамывая, но не чувствуя боли в ноге, стал расхаживать из угла в угол.
— Нет, — выговорил он, — Бристоу попросил свою сестру, которая, по всем сведениям, была любимицей леди Бристоу, заехать ее навестить — это логично. А просить о том же брата матери, который относился к ней весьма прохладно да к тому же находился в другом городе, делать такие концы, чтобы только ее проведать… как-то подозрительно… А теперь мы еще узнали, что Элисон разыскивала Тони Лэндри в оксфордском отеле. Это был рабочий день. Она заявилась туда по собственной инициативе или кто-то ее прислал?
Тут зазвонил телефон. Робин сняла трубку и, к изумлению Страйка, мгновенно перешла на чопорный австралийский акцент:
— Простите, здес таких ниэт. Ниэт… Ниэт… Не знаю, куда она делас… Ниэт… Меня зовут Аннабель…
Страйк беззвучно захохотал. Робин бросила на него притворно-страдальческий взгляд. Примерно через минуту австралийского разговора она повесила трубку.
— «Временные решения», — сообщила Робин. — Я часто прибегаю к помощи Аннабель. У этой, правда, акцент получился скорее южноафриканский, чем австралийский… — А теперь хотелось бы услышать, какие подвижки у вас. — Робин больше не могла скрывать нетерпение. — Удалось встретиться с Брайони Рэдфорд и Сиарой Портер?
Страйк подробно описал, как прошел вчерашний день, но только до визита к Даффидлу включительно. Он особо подчеркнул, что Брайони сослалась на свою дислексию, из-за которой и услышала ненароком голосовые сообщения Урсулы Мей; что Сиара Портер неоднократно упоминала о намерении Лулы оставить все брату; что Эван Даффилд злился, когда в «Узи» Лула Лэндри постоянно смотрела на часы; что Тэнзи Бестиги угрожала мужу — уже почти что бывшему.
— Так где же находилась Тэнзи? — не поняла Робин, которая с уважительным вниманием выслушала его рассказ. — Вот бы узнать…
— Я почти уверен, что знаю, — сказал Страйк.