Застегивая молнию на брюках, появился Даффилд. Он нервно хохотнул, когда оказался наедине со Страйком.
— Располагайся, верзила. Слушай, а ведь я с твоим папашей знаком.
— Неужели? — Страйк утонул в мягком кубике-пуфе, обтянутом жеребячьей кожей.
— Да-да. Пересекались пару раз, — подтвердил Даффилд. — Классный чувак.
Он взял гитару и начал лениво перебирать струны, но раздумал и вернул ее на прежнее место.
Тут вошла Сиара с бутылкой вина и тремя бокалами.
— Милый мой, почему бы тебе не нанять уборщицу? — с упреком спросила она Даффилда.
— Ни одна не справляется, — ответил Даффилд, перемахнул через спинку кресла и приземлился на сиденье, широко расставив ноги. — Кишка тонка.
Страйк сдвинул мусор к середине столика, чтобы Сиара могла поставить бокалы и бутылку.
— Я думала, ты переехал к Мо Иннесу, — сказала она, разливая вино.
— Мы с ним не ужились, — ответил Даффилд, раскапывая залежи на столе в поисках сигарет. — Эту квартирку мне старина Фредди подыскал, чтобы удобно было добираться до студии «Пайнвуд». Хочет оградить меня от прежних соблазнов.
Его заскорузлые пальцы нащупали какие-то четки, множество пустых сигаретных пачек с оторванными кусочками картона, три зажигалки, в том числе и гравированную «Зиппо», папиросную бумагу «Ризла», спутанные кабели от аппаратуры, колоду карт, грязный носовой платок, мятые, засаленные бумажки, музыкальный журнал с черно-белым портретом задумчивого Даффилда на обложке, вскрытые и нераспечатанные конверты, пару скомканных черных перчаток, горсть мелочи, а на краю стола, в чистой фарфоровой пепельнице, — одинокую серебряную запонку в форме миниатюрного пистолета. В конце концов он нашел под диваном мягкую пачку «Житан», закурил и выпустил в потолок длинную струйку дыма, после чего обратился к Сиаре, которая устроилась на диване под прямым углом от обоих мужчин и потягивала вино.
— Эти опять пустят слух, что мы с тобой трахаемся, Си. — Он указал на окно, за которым маячили папарацци.
— А про Корморана что скажут? — Сиара томно посмотрела на Страйка. — Что у нас любовь втроем?
— Что у нас теперь есть охрана, — сказал Даффилд, окидывая Страйка критическим взглядом. — Он на боксера смахивает. А может, в боях без правил выступал. Ты вино будешь, Корморан?
— Нет, спасибо.
— Лечишься? Или на работе не пьешь?
— На работе не пью.
Вздернув брови, Даффилд хмыкнул. Он вел себя нервозно, то и дело стрелял глазами в сторону детектива и барабанил пальцами по стеклянной столешнице. Когда Сиара поинтересовалась, не навещал ли он в последнее время леди Бристоу, Даффилд с облегчением вздохнул и ухватился за предложенную тему:
— Еще чего! Одного раза мне хватило.
Я еле ноги унес. Бедная старая кошелка. На ладан дышит.
— Все равно ты такой молодчина, что съездил ее проведать, Эван.
Страйк понимал, что она хочет представить Даффилда в самом выгодном свете.
— Ты хорошо знаешь мать Лулы? — спросил он Даффилда.
— Откуда? При жизни Лу я видел ее ровно один раз. Она меня не одобряла. Вся их семейка меня не одобряла. Не знаю, что меня туда понесло. — Он поерзал. — Наверное, просто захотелось поговорить хоть с кем-нибудь, кому не безразлично, что Лу погибла.
— Эван! — Сиара надулась. — Я бы попросила: мне далеко не безразлично!
— Ну как бы…
Одним странно женственным, плавным движением Даффилд свернулся в кресле почти в позе эмбриона и глубоко затянулся сигаретой. На одном из столов, за спинкой его кресла, в конусе света стоял большой студийный портрет его и Лулы Лэндри, явно сделанный во время какой-то фотосессии. Они шутливо боролись на фоне рисованных деревьев: Лула была в красном вечернем платье, а Даффилд — в облегающем черном костюме и сдвинутой на лоб шерстистой маске волка.
— Вот интересно: что запоет моя маменька, если я загнусь? Мои предки оформили судебное предписание, чтобы я не приближался к их дому, — сообщил он Страйку. — Это в основном папаша расстарался. Я пару лет назад у них телик увел. А знаешь что? — Изогнув шею, он посмотрел на Сиару. — Я уже месяц, одну неделю и два дня в завязке.
— Фантастика, малыш! Просто фантастика!
— Да! — подтвердил он и распрямился как пружина. — А почему ты мне вопросы не задаешь? — требовательно спросил он Страйка. — Я думал, ты расследуешь убийство Лу?
С его бравадой как-то не вязалась дрожь в руках. У него задергались колени, совсем как у Джона Бристоу.
— По-твоему, это было убийство? — уточнил Страйк.
— Нет. — Даффилд затянулся сигаретой. — Да. Все может быть. Не знаю. Убийство всяко было бы легче объяснить, чем самоубийство. Она бы не покончила с собой, не оставив записки. Я все жду, что вот-вот всплывет записка. Только тогда я поверю. А пока — нет. Я даже похорон ее не помню, хоть убей.
Он пожевал сигарету губами и опять забарабанил пальцами по столу. Через некоторое время ему стало не по себе под молчаливым взглядом Страйка, и он перешел в наступление:
— Ну, спрашивай, что ли. Кто, говоришь, тебя нанял?
— Брат Лулы, Джон.
Пальцы Даффилда замерли.
— Этот алчный, хитрожопый мудак?
— Алчный?
— Вечно допытывался, на что она тратит деньги, хотя это не его собачье дело. Ты заметил, что богатые держат нормальных людей за халявщиков? Ее чертова семейка считала, что я паразитирую за ее счет, и со временем, — он покрутил пальцем у виска, — это мнение утвердилось, представляешь?
Он схватил со стола зажигалку «Зиппо» и начал щелкать, но безуспешно.