До конца обеда мысли его текли, главным образом, в этом направлении, а окончив, он встал и опять принялся за виски, опустошив бутылку на радостях, что Несси, наверное, потребуется не две, а три тетради, чтобы показать профессорам свои обширные знания.
Было все еще слишком рано идти в Уэлхолл, так как он хотел подождать, пока там соберутся все видные люди города, к тому же он чувствовал, что еще не дошел до того беззаботно-восторженного состояния духа, которое необходимо было для задуманного выступления. Но когда в бутылке не осталось ни капли «Горной росы», он решил пуститься в путь и посидеть часок в Уэлхоллском погребке, который находился по соседству с площадкой для игр. Таким образом, он вышел из дому и зашагал по улице уже не с тем сосредоточенно-угрюмым лицом и невидящим взглядом, с каким теперь всегда проходил по городу, а воодушевленный уверенностью в успехе дочери, развязно, небрежно, словно приглашая всех смотреть на себя. Вначале он встречал мало прохожих, но когда переходил Вокзальную улицу, он заметил на противоположном тротуаре полную собственного достоинства фигуру доктора Лори, который на этот раз не ехал, а шел пешком. Броуди тотчас перешел улицу и поздоровался с ним.
— Добрый день, доктор Лори! — крикнул он приветливо. В прежние времена он называл его просто «Лори», и в его обращении любезности не бывало и следа. — Рад видеть вас.
— Здравствуйте, — ответил тот, подумав о своем неоплаченном счете и вкладывая в свое приветствие всю ту небольшую дозу сухости, на какую был способен.
— Очень кстати, что мы сегодня встретились, очень кстати. Знаете, что происходит в эту самую минуту?
Лори с некоторой опаской посмотрел на него и осторожно сказал:
— Нет.
— Пока мы с вами тут беседуем, моя Несси в университете получает стипендию Лэтта! — воскликнул Броуди. — Вот и оправдаются ваши слова. Помните, вы сказали мне, что такая голова, как у нее, бывает одна на тысячу?
— Как же, как же! — важно подхватил Лори уже несколько дружелюбнее. — Очень приятно это слышать. Получает «Лэтта». Это все-таки поддержка. Все-таки некоторый доход, не правда ли?
Он искоса поглядел на собеседника, рассчитывая, что тот поймет намек, затем вдруг уставился ему прямо в лицо и воскликнул:
— Получает, вы сказали? То есть ей уже присудили стипендию Лэтта?
— Все равно что присудили, — ответил самодовольно Броуди. — Она как раз сейчас экзаменуется, сию минуту. Я сегодня не пошел на службу, чтобы снарядить ее туда в самом лучшем виде. Она ушла с таким блеском в глазах, который обещает победу. Она заполнит три тетрадки, раньше чем сдать работу.
— Вот как! — снова уронил Лори и, как-то странно посмотрев на Броуди, незаметно отступил назад, говоря: — Ну, мне надо идти… Важный консилиум… А моя лошадь, как назло потеряла подкову по дороге, и я опаздываю.
— Не уходите еще, доктор, — запротестовал Броуди, крепко беря за пуговицу смущенного Лори. — Я еще не рассказал вам и половины всего о моей дочке. Я ее не на шутку люблю, честное слово. По-своему люблю. Да, по-своему. Я много потрудился над ней за последние полгода.
— Пустите меня, пожалуйста, мистер Броуди, — воскликнул Лори, пытаясь освободиться.
— Мы с Несси немало насиделись по ночам, — продолжал внушительно Броуди. — Пришлось уйму поработать, но, клянусь, стоило того!
— Послушайте, сэр, — крикнул Лори визгливым негодующим голосом, вырвавшись, наконец, и оглядываясь, чтобы убедиться, не видел ли кто, как с ним фамильярничает субъект такого разбойничьего вида, — вы себе слишком много позволяете! Я этого не люблю! Прошу вас впредь так со мной не обращаться. — И, бросив последний оскорбленный взгляд на Броуди, надул щеки и торопливо покатил дальше.
Броуди с некоторым удивлением смотрел ему вслед. Он не находил в своем поведении ничего такого, что могло вызвать возмущение доктора Лори.
— И, бросив последний оскорбленный взгляд на Броуди, надул щеки и торопливо покатил дальше.
Броуди с некоторым удивлением смотрел ему вслед. Он не находил в своем поведении ничего такого, что могло вызвать возмущение доктора Лори. Наконец, покачав головой, он продолжал путь и без дальнейших приключений добрался до надежной гавани Уэлхоллского погребка. Здесь его не знали, и он до трех часов сидел молча, все время наполняя желудок виски, а воображение — картинами успехов дочери. В три часа он поднялся, надел шапку, решительно сжал губы и, пошатываясь, вышел на воздух.
До Уэлхоллского луга было рукой подать, он дошел до него, ни разу не Споткнувшись, и вскоре оказался на огороженной площадке. Гладкий четырехугольник луга ярко зеленел на солнце, испещренный лишь темными фигурами игроков, расплывчато мелькавшими перед глазами Броуди. «Что это за игра для взрослых людей! — подумал он презрительно. — Катают несколько шаров по земле, как компания глупых ребятишек!» Взяли бы ружье, лошадь, как делал он когда-то в молодости, если уж хочется позабавиться и размяться.
Глаза его, не задерживаясь на зелени лужайки, торопливо отыскали небольшую группу людей, сидевших на веранде павильона в дальнем конце площадки. Он усмехнулся с саркастическим удовлетворением, увидев, что, как он и предвидел, все «они» собрались здесь — от простака Джона Пакстона до его светлости господина мэра. Он весь подобрался и медленно направился к ним.