Это было необычайное и интересное открытие на скучной, пустынной дороге, и Несси с восторгом ухватилась за него.
— Мама! Мама! Кому-то несут телеграмму! Я вижу рассыльного на улице. Он идет прямо сюда. Ох, смотри, смотри! — закричала она в радостном нетерпении и возбуждении. — Он идет к нам!
Миссис Броуди выронила из рук тряпку и, бросившись к окну, увидела мальчика, поднимавшегося на крыльцо, потом тотчас же услыхала такой резкий звонок у двери, что он прозвучал набатом для ее испуганных ушей. Она так и застыла на месте. Она страшно боялась телеграмм, как вестников неожиданных бедствий. Они говорили ей не о счастливых рождениях и веселых свадьбах, а о внезапном ужасе чьей-нибудь смерти. За ту секунду, что она стояла неподвижно, зловещий звон колокольчика у дверей, ударив ей в уши, как будто с силой задел какие-то струны в памяти и напомнил об единственной полученной ею за всю жизнь телеграмме, извещавшей о смерти матери. Не глядя на Несси, она сказала внезапно охрипшим голосом:
— Пойди посмотри, что там такое.
Впрочем, когда Несси, горя нетерпением, побежала в переднюю, миссис Броуди стала себя успокаивать надеждой, что, может быть, рассыльный зашел к ним только справиться насчет какой-нибудь незнакомой, ему фамилии или неразборчиво написанного адреса, так как их дом был последний на этой улице и к ним нередко заходили за такими справками.
Она напрягла слух до последней степени, стараясь уловить успокоительные звуки разговора у двери, но напрасно: Несси сейчас же воротилась, размахивая оранжевой бумажкой, с триумфом человека, первым сделавшего какое-нибудь открытие.
— Это тебе, мама, — возвестила она, запыхавшись. — Он спрашивает, будет ли ответ.
Мать взяла телеграмму с таким видом, как будто дотронулась до ядовитой гадюки, и, нерешительно вертя ее в руках, рассматривала с глубочайшим ужасом, совсем так, как рассматривала бы это опасное пресмыкающееся.
— Я не могу прочитать ее без очков, — пробормотала она, боясь распечатать телеграмму и стараясь оттянуть страшную минуту.
Но Несси стрелой умчалась и стрелой же примчалась обратно, неся очки в стальной оправе.
— Вот они, мама! Теперь ты можешь прочесть. Скорее же распечатай!
Миссис Броуди медленно надела очки, снова опасливо посмотрела на страшную бумажку в своей руке и, повернувшись к Несси, сказала, запинаясь, в паническом страхе и нерешимости:
— Пожалуй, я лучше подожду отца. Не мне распечатывать такие вещи. Это дело твоего отца, не правда ли, дорогая?
— Ах, нет, мама, открой ее сейчас, — нетерпеливо упрашивала Несси. — Она адресована тебе, да и мальчик ждет ответа.
Миссис Броуди разорвала конверт неловкими, непослушными пальцами, дрожа извлекла из него телеграмму, развернула и прочла. Она читала так долго, как будто в телеграмме было не девять слов, а длинное и запутанное сообщение, из которого ничего нельзя было понять. И пока она так смотрела на телеграмму, лицо ее посерело, как пепел, вытянулось и застыло, как будто ледяной порыв ветра задул слабый огонек жизни, еще теплившийся в этом лице, и заморозил его до странной, неестественной неподвижности.
— Что там написано, мама? — спросила-Несси, от любопытства привстав даже на цыпочки.
— Ничего, — ответила миссис Броуди глухим, деревянным голосом. Она тяжело опустилась на диван, а бумага колебалась и шуршала в ее дрожащих пальцах.
Ожидавший на крыльце рассыльный, уже несколько раз нетерпеливо подходивший к двери, теперь сердито засвистел и шумно заколотил ногами о ступеньки, давая знать таким оригинальным способом, что ожидать целый день у дверей вовсе не входит в его обязанности.
— Сказать ему, чтобы он подождал ответа? — настойчиво спрашивала Несси, заметив, но не вполне понимая странное оцепенение матери.
— Ответа не будет, — машинально ответила та.
Несси отпустила мальчика, который ушел, громко и беззаботно насвистывая, в сознании всей важности своей роли вестника судьбы, совершенно не трогаясь разрушительным действием доставленной им вести.
Несси воротилась в гостиную и, посмотрев на мать, нашла, что у нее весьма странный вид. Она вгляделась пристальнее в лицо миссис Броуди, точно не узнавая ее.
— Что с тобой, мама? Ты такая бледная.
Она слегка дотронулась до щеки матери и ощутила своими теплыми пальцами, что щека эта холодна и тверда, как глина. Тогда, чутьем угадывая правду, она простодушно спросила:
— В телеграмме сказано что-нибудь про Мэта?
Это имя заставило миссис Броуди очнуться от мертвого оцепенения. Будь она одна, она бы разразилась неудержимым потоком слез, но так как здесь была Несси, то она громадным усилием воли удержала подступавшие к горлу рыдания и, пытаясь взять себя в руки, напрягла все силы онемевшего мозга, чтобы придумать выход. Побуждаемая сильнейшим из естественных чувств человека к такому усилию ума и воли, на которое она обычно была не способна, она вдруг повернулась к дочери и сказала чуть слышно, одним дыханием:
— Несси, ступай наверх и посмотри, что делает бабушка. Ничего не говори о телеграмме, только постарайся узнать, слыхала ли она звонок.
Ничего не говори о телеграмме, только постарайся узнать, слыхала ли она звонок. Ты это сделаешь для мамы, да, девочка?