— У меня все внутри пересохло, и я все равно опоздал на полчаса. Раз я уже тут, надо зайти.
Бросив полувызывающий взгляд через плечо на здание на противоположной стороне улицы, в котором помещалась контора верфи, он вошел в трактир. Когда же четверть часа спустя вышел оттуда, в его манерах появилось нечто от прежней заносчивой самоуверенности. В таком настроении он вошел через вертящуюся дверь главного входа, прошел по коридорам, теперь уже по привычке легко ориентируясь, и, высоко подняв голову, вошел в комнату, где работал, посмотрев по очереди на обоих молодых клерков, которые подняли головы от работы и поздоровались с ним.
— А что, эта старая носатая свинья уже приходила сюда? — осведомился он. — Впрочем, если и приходил, мне на это решительно наплевать.
— Мистер Блэр? — спросил один из молодых людей.
— Впрочем, если и приходил, мне на это решительно наплевать.
— Мистер Блэр? — спросил один из молодых людей. — Нет, он еще не являлся.
— Гм! — воскликнул Броуди, жестоко рассердившись на себя за то неожиданное чувство облегчения, которое он невольно испытал при этом ответе. — Вы, должно быть, думаете, что мне сегодня повезло? Так имейте в виду — мне все равно, узнает он, что я опоздал, или не узнает. Можете ему доложить, если хотите. Мне безразлично.
И, швырнув шляпу на вешалку, поставив палку в угол, он тяжело опустился на свое место. Клерки переглянулись, и после некоторого молчания один из них робко ответил за себя и за товарища:
— Мы ему и словом никогда не заикаемся об этом, мистер Броуди, вы же знаете. Однако с вас так и течет. Вы бы сняли пиджак и высушили его.
— И не подумаю, — грубо отрезал Броуди, раскрыл книгу, которую он вел, взял перо и принялся за работу. Но через минуту поднял голову и сказал уже другим тоном:
— Все-таки спасибо вам. Оба вы славные ребята и не раз меня выручали. Дело в том, что я сегодня получил известие, которое меня расстроило, потому я немного не в своей тарелке.
Клерки были до некоторой степени в курсе его дел благодаря отрывочным разговорам, которыми он их удостаивал в последние месяцы. И тот из них, кто до сих пор молчал, спросил:
— Надеюсь, не из-за Несси, мистер Броуди?
— Нет, — возразил Броуди, — не из-за моей Несси! Она, слава богу, молодцом, занимается вовсю и держит курс прямо на стипендию Лэтта! Она никогда ни на минуту меня не огорчала. Это не из-за Несси, а из-за кое-чего другого. Но я знаю, что сделать. Я и тут своего добьюсь, как всегда и во всем.
Его собеседники воздержались от дальнейших расспросов, и все трое принялись за работу.
Молчание нарушал лишь скрип перьев по бумаге, шуршание перевертываемой страницы, непрерывное кряхтение табурета да бормотание Броуди, который пытался заставить работать отуманенный вином мозг и справиться с цифрами, мелькавшими перед ним.
Время шло. И вот в коридоре снаружи послышались четкие шаги, дверь отворилась, чтобы пропустить корректную фигуру мистера Блэра. Держа в руках пачку бумаг, он постоял минуту, поправляя на своем горбатом носу пенсне в золотой оправе и пристально наблюдая за тремя подчиненными, которые продолжали работать под его строгим взглядом. Взгляд этот в конце концов неодобрительно остановился на фигуре развалившегося на стуле Броуди, от мокрого платья которого шел пар. Мистер Блэр предостерегающе кашлянул и сделал шаг вперед. Бумаги в его руке торчали, как взъерошенные перья какой-нибудь птицы.
— Броуди! — начал он резко. — Минутку внимания, прошу вас.
Не меняя позы, Броуди поднял голову от книги и посмотрел на Блэра с едкой иронией:
— Ну, чем я вам опять не угодил?
— Вы могли бы встать, когда я с вами говорю, — строго заметил Блэр. — Все служащие делают это, а вы — нет. Так не полагается.
— Я, видите ли, вообще не похож на других. Может быть, оттого и не делаю того, что другие. Мне и сидя удобно разговаривать. Что вам от меня надо?
— Вот счета, — с раздражением начал мистер Блэр, — узнаете вы их? Если нет, то могу вам сообщить, что это ваша работа — так называемая «работа». Они все до единого никуда не годятся. Все цифры неверны, в итогах — грубейшие ошибки. Мне надоела ваша никуда не годная пачкотня, Броуди! Если вы не сумеете объяснить свои ошибки, я вынужден буду доложить обо всем моему начальству.
Броуди перевел засверкавшие глаза от бумаг на чопорное, обиженное лицо Блэра и, остро чувствуя всю невыносимую унизительность своего положения, ответил угрюмо, понизив голос:
— Я старался выполнить эту работу как можно лучше.
Ничего больше сделать не могу.
— Значит, ваша «наилучшая» работа нас не удовлетворяет, — возразил Блэр, повышая голос чуть не до крика. — В последнее время вы работаете возмутительно плохо, а ведете себя еще хуже. Даже ваш внешний вид срамит наше учреждение. Я уверен, что, если бы сэр Джон знал, он никогда бы этого не допустил. Да что говорить! — он заикался от гнева. — От вас даже на расстоянии разит вином. Безобразие!
Броуди сидел молча, потупившись и спрашивая себя, он ли это. Джемс Броуди, покорно переносит такие оскорбления от какого-то надутого ничтожества. Он видел мысленно, как он вскакивает, хватает Блэра за горло, трясет его так, что из того вот-вот и дух вон, затем позорно выбрасывает его за дверь, как выбросил раз человека вдвое сильнее себя. Но нет, он продолжал сидеть, не шелохнувшись, на стуле и глухо пробормотал: