— Тем не менее, может быть, со всем этим придется разбираться нашим потомкам. Нападение может не удаться, или сражение затянется на долгие годы.
Он кивнул.
— Вы правы. Но даже, если и так, открытие сократит войну. Амплитур бросит все силы на защиту своей родины, а это значит, что им придется оголить остальные театры военных действий. И падение Мазвека и других союзных рас ускорится.
Она проводила его до двери.
— Но тогда это может занять еще сотни лет.
В коридоре он склонился к ней.
— Были времена, когда такое могло быть правдой. Но прошли. Не забывайте: теперь мы участвуем в игре.
Она закрыла за ним дверь, зная, что он сказал правду, и так не желая этого. Его открытие о предстоящих военных намерениях Узора проливали совершенно новый свет на ее работу. Неспокойно было от того, что все это пока гипотеза, — не подтвержденная и не опровергнутая.
* * *
— А я?то думала, что между нами что?то особенное, Неван.
Он продолжал собираться, чувствуя спиной ее взгляд.
— Ты ведь могла запросить, чтобы меня послали с тобой, — упорно настаивала она, — в качестве помощника или… не знаю. Ты умный, тебе и придумывать. У тебя достаточно высокое звание, чтобы это как?то протащить. Он закрыл и запер чемодан.
— Бесполезно, Наоми. Твой рейтинг не позволяет тебе. Все было бы шито белыми нитками. Кто?нибудь заметил бы — и начались бы неприятности. Такие, что никаким рангом не прикроешь. — Он приложил палец к замку, настраивая его на специфические биотоки своего тела, и перешел к другому такому же чемодану.
Он мысленно улыбнулся, вспомнив о Лал. Она сочла бы его багаж неуместно практичным. Ее аналог был изыскан по форме и отделке, отражая традиции вейсского дизайна.
Наоми не отставала. Может быть, у нее и есть такое право, вяло подумал он, но ничем тут не поможешь.
— Ты что, так вот и собираешься уйти из моей жизни, делая вид, что между нами больше нет ничего? Я?то лучше знаю, Неван. Ты можешь обманывать меня, но себя ты не обманешь. — Голос у нее стал трескучий, как на поцарапанной пластинке.
Он упаковался. Внезапно оказалось, что нет смысла и дальше возиться с чемоданами. Пришлось обернуться.
— На Чемадии было очень одиноко и опасно. У меня была своя нужда, у тебя — своя. По?моему, мы неплохо друг другу подходили. Я очень не хотел бы терять с тобой связь, Наоми. Правда. — Он протянул руку и погладил ее по щеке. — Но просить, чтобы я нарушил порядки и правила ради того, чтобы ты могла отправиться со мной, этого я не могу. Наши с тобой обязанности не пересекаются, даже не смыкаются. И я не буду рисковать карьерой ради тебя, даже ради нас. Черт возьми, я и твоей карьерой рисковать не собираюсь. Если бы нас одновременно перевели на Землю или какую?нибудь другую удобную службу, это было бы другое дело. Но так не случилось. К несчастью, такова Служба. Поверь, мне это тоже очень нелегко. Это просто факт, с которым мы оба вынуждены будем смириться. И ты, и я.
С мокрыми от слез глазами она отстранилась от его руки.
— Куда тебя посылают?
— Я не могу сказать. Ты же знаешь.
Она кивнула, потом резко глянула на него, так что он даже заморгал.
— Могу спорить, что уж она?то точно отправится с тобой.
— Отправится? Кто? — От ее напора он опешил.
— Канарейка, с которой ты везде шляешься. Вейс проклятая.
Какое?то время он никак не мог поверить в достоверность происходящего. Когда ему это, наконец, удалось, он только рот открыл от изумления, уставившись на нее.
— Наоми, ты что, ревнуешь к чужачке? Ты не хочешь ли сказать, что историк Лал, вейс с Махмахара, и я поддерживаем какие?либо иные отношения, кроме профессиональных? — Он изумленно покачал головой. — Да какие еще отношения могут быть между нами?
Наоми не хуже его понимала, насколько безумно все это. Но это ее не остановило.
— Ты видишься с ней ежедневно. Вы с ней работаете, уединившись. Стоит ей потребовать — и ты рядом, только она тебе понадобится — и она тут как тут. Ты ей полностью доверяешь, ты мне сам рассказывал. — Она непокорно сложила руки на груди. — Я бы назвала это отношениями. Понимай, как знаешь.
— Я вовсе не доверяюсь ей.
— Нет? У вас общие тайны. Я это знаю, потому что, когда я спросила о вполне определенных вещах, о которых вы шептались, ты отказался мне о них рассказывать.
— Это часть моей работы. Дело — и только дело. — Она начала его раздражать.
— Ой ли? Ходят всякие байки и сплетни. Я всегда считала все это пустыми шуточками, но, пробыв на войне достаточно долго, можно всякого насмотреться и призадуматься.
— Наоми, — жестко сказал он, — ты слишком многое позволяешь своей фантазии от огорчения.
— Да? Хотелось бы в это верить. Только почему ты тогда убегаешь?
Он глубоко вздохнул.
— Никуда я не убегаю. Ты прекрасно знаешь, что меня переводят. Это все просто твоя дурацкая…
— Что? — перебила она. — Романтичность? Может быть. Разве тебе твоя вейс не говорила, что мы понятия не имеем об истинной романтике? О настоящей красоте? Что наша концепция романтики — всего лишь жалкая производная нашей противоречивой природы? Может быть, они и правы. — Она слабо пожала плечами. — Мне бы, конечно, хотелось их опровергнуть — прямо здесь и сейчас. Только, я полагаю, у меня не получится, так ведь?