Прошла еще неделя, и он решил поведать ей все. Поскольку ее человеческий язык был не хуже, чем его, и гораздо лучше, чем у большинства других людей, он посадил ее за управляемое голосом оконечное устройство, за которым все это время работал сам.
— Видите вот здесь? — Он привлек ее внимание к порции материала, высвеченного в тот момент на экране. Шея ее склонилась.
— Это результат прогонки одной из моих программ, но что?то я не узнаю корреляций.
— Смотрите внимательнее. Я этого не сфабриковал, чтобы сбить вас с толку. Перепроверьте, если хотите. Это реальность. Она эффективно управлялась с устройством, воспользовавшись для повторной обработки его данных своей основной программой. У нее это гораздо лучше получалось, чего, собственно, и следовало ожидать. Когда она закончила, все выстроилось в точности так же, как раньше у него. Ее тонкокостный череп повернулся в его сторону.
— Это, определенно, интересно. Вероятно, даже революционно. Но я отказываюсь видеть, как это связано с нашей текущей задачей.
— Попробуйте еще раз. Вам не кажется, что все это достаточно провокационно, чтобы продолжить?
— Я сказала, что сказала. Но это тупик. Дальше этого не проследишь.
По крайней мере, нам это не удастся.
Он выглядел мрачно удовлетворенным.
— Совсем наоборот. Представитель спроецированного здесь отклонения есть прямо здесь, на Чемадии. Она уставилась на него.
— Я не знала.
— А откуда вам знать? Да и мне откуда, раз уж на то пошло? Я не вхож во внутренние дела центрального командования.
— Я полагаю, — тихо сказала она, — что его здесь присутствие нацелено на проверку и поддержку разработки стратегии людьми и массудами?
— Да.
По крайней мере, этого от них ждут. И это то, чем, предположительно, они и занимались все это время. — Он указал на экран. — Просто до сих пор никому в голову не приходило, что они могут затевать что?то еще. Никому. Как можно было об этом догадаться или даже просто представить себе такое — пока не поставишь вопрос правильно и ответ одним махом не высветится на экране. Вот оно — золотое зерно, зарытое в вашей программе. В поисках ответа на один аномальный вопрос, мы внезапно натолкнулись на другой. И, может быть, не менее значимый.
— Вы об этом серьезно говорите, правда?
Он резко указал в сторону экрана.
— Посмотрите на данные. Это ведь вы настаивали с самого начала, что если материалы, которыми пичкают вашу программу, правильные, то она не соврет.
— Это так. Но результаты всегда можно неверно истолковать.
— Согласен. Ну, и как вы истолкуете вот эти?
Она еще раз считала информацию с экрана и почувствовала себя неуютно.
— Я говорила вам: я не могу. Это же бессмыслица какая?то.
— Это потому, что вы мыслите, как представитель цивилизации Узора. А если взглянуть на это с точки зрения человека, то сразу бросаются в глаза несоответствия и неувязки. — Он приказал устройству погаснуть — и то послушно подчинилось.
— Я собираюсь договориться о встрече с вышеозначенной личностью. Не обязательно идти с ним на конфликт, потому что на данный момент мы располагаем только абстрактными данными. Но это слишком важно, чтобы это проигнорировать, даже если это и будет в ущерб остальной нашей работе. Вам же, конечно, нет ни смысла, ни причин, идти со мной.
— Нонсенс. — Она взъерошила перья. — Конечно же, я должна пойти с вами, как бы разрушительно ни отразилось это на моих собственных исследованиях.
— Но, если я прав и результаты корректны, то это связано с определенным риском.
Она издала свистящую трель, которая у вейсов означала смех.
— Это абсурд.
— Конечно. Такой же абсурд, как все результаты вашей программы.
— Ваша интерпретация этих результатов, — парировала она.
— О! — восторженно ответил он, — а ведь тон?то у вас почти враждебный. Совсем по?человечески.
— И не умоляйте — не обижусь.
— И шутки с’ванские. Может быть, Узор гораздо более интегрирован, чем думают его участники.
— Я отправлюсь с вами, — сказала она, сознавая, что проявила пусть минутное, но все равно непростительное нарушение правил хорошего тона, — но при условии, что вы пообещаете не пускаться на необоснованные обвинения. То, что мы здесь видим, есть не более чем ваша личная интерпретация некоторых в высшей степени сомнительных заключений.
— Знаю. И, возможно, я заблуждаюсь. Это слишком выходит из ряда вон.
Но за этим необходимо проследить, чтобы знать наверняка. Потому что это слишком многое затрагивает. — Видя, что любые дальнейшие попытки отговорить только возбудят в ней дополнительный интерес и даже сделают ее подозрительной, он с сожалением вынужден был уступить ее требованию. — Мы уйму времени провели, пытаясь опровергнуть одну теорию, — заключил он. — Будем надеяться, что для опровержение вновь возникшей нам хватит и нескольких минут.
Глава 11
Лалелеланг чувствовала себя гораздо неуютнее, чем Страат?иен, в лифте, опускающемся на нижний подземный уровень обитаемой части базы Тамерлан. Вероятно, из?за того, что происходили они от птиц, вейсы гораздо спокойнее чувствовали себя на верхних этажах и плохо переносили подземелья. Тем не менее она ничего не сказала, пока лифт не остановился и единственная дверь не отъехала вверх, освобождая проход. Она держалась поближе к нему, удивляясь только его безразличию к вызывающей клаустрофобию, тускло освещенной обстановке.
Она держалась поближе к нему, удивляясь только его безразличию к вызывающей клаустрофобию, тускло освещенной обстановке.
— Вот ведь вы люди какие, — тихо сказала она. — Можете бегать и прыгать, временно погружаться под воду, лазить по пещерам, вот только не летаете. Вы до смешного легко адаптируетесь.