Лалелеланг оглядывалась вдоль прохода.
— Как вы можете быть уверены, что теперь, после того, как мы ушли, он не вернется к прежним мыслям и не будет действовать, как прежде?
— Потому что знаю это из моего предшествующею опыта. Он подчинится моим указаниям.
— А он не вспомнит, что вы с ним проделали и не примет контрмеры?
Он коротко покачал головой, зная, что этот жест ей знаком и она его поймет.
— Если он попробует припомнить наше посещение, то его посетят смутные и расплывчатые воспоминания ни о чем особенном. Со временем он перестанет пытаться вспомнить. — Тон его был зловещим. — И тогда он исполнит мое последнее предписание.
Двери лифта раздвинулись, они вошли.
— Вы совершили насилие над его сознанием.
Он нажал кнопку того уровня, на который им было нужно. Двери закрылись, и кабина двинулась вверх.
— Нет. Я просто ему это внушил, а он воспринял.
Она очень остро ощущала, что в кабине они совершенно одни. И, однако, он не двинулся на нее.
— В точности так же, как вы «внушили» ему убраться от кнопки для снижения давления и застыть без движения у окна? Это гораздо больше, чем простое внушение.
Он не мог сопротивляться вам. Он был беспомощен.
— Я могу говорить очень убедительно, — сказал он ей, понимая, что никакими словами не сотрет в ней того, что она видела собственными глазами.
— Тут дело было не только в искусных словах. У турлога еще хватило здравого смысла, чтобы распознать это. Он успел сказать, что вы воздействуете на его сознание, как амплитур. Вы обработали его так же действенно, как если бы на вашем месте был амплитур. — Учитывая положение, в котором они находятся, она очень хорошо владела собой. Он не мог этим не восхищаться. — Полковник Неван, кто вы?
Он вздохнул.
— Это дар, которым обладают очень немногие из нас. И все — потомки возрожденных коссуутов. Вы помните суть амплитурского эксперимента — они видоизменили захваченных в плен человеческих детей, заставив путем генетического вмешательства в мозг и тело поверить, что они представители Ашрегана, и драться на своей стороне. Когда же великий Раньи?аар, первый ашреган?человек, захваченный Узором, добился хирургического восстановления своего человеческого Я, произошла перемена, которую не предвидели ни восстановленные, ни хирурги?гивистамы, проводившие операции. Амплитуры вставил в мозг каждого человеческого ребенка с задницей ашрегана по специально разработанному нервному центру. Этот нервный центр был специально рассчитан на то, чтобы блокировать способность человеческой психики сопротивляться проникновению в нее амплитуров. Гивистамские же хирурги искусственно отсекли этот придаток от остальных участков мозга. Они думали, что этого хватит раз и навсегда, но недооценили заложенную в амплитурской органической инженерии сопротивляемость. Без ведома хирургов и кого бы то ни было, нервные связи спонтанно регенерировались. Но вместо того чтобы прирасти нервными окончаниями опять туда же, куда это предусмотрели амплитуры, этот искусственный нервный центр проник и прирос к другому, ранее не задействованному участку головного мозга человека. И тем самым был активизирован такой человеческий талант, о котором ранее и не подозревали. Оказалась задействованной своего рода способность «внушать» другим разумным существам, подобная той, которая всегда была у амплитуров. В случае с нами их хитроумная генетическая манипуляция ударила по ним самим. Так же, как и амплитуры, мы не в состоянии «внушать» представителям собственного вида. И — в отличие от них — мы не можем связываться друг с другом телепатически. Зато, насколько мы понимаем, полностью восстановилась наша способность не поддаваться их вмешательству. И в этом смысле мы более совершенны и, следовательно, более опасны, чем они. Но только для них и их союзников.
Мы очень разборчиво подходим к тому, когда и где можно применить нашу способность. Очень разборчиво. Вы видели пример тому во время битвы за возвращение дельты, когда сержант Коннер убедил отделение массудов вернуться на поле боя.
— А, так вот почему вы неоднократно меня об этом расспрашивали.
Страат?иен кивнул.
— Я сказал ему, что вы ничего не подозреваете, и это была правда. В то время. — Он оценивающе посмотрел на нее. — Я не ожидал, что турлог сможет угрожать нам обоим в той степени, чтобы я не мог справиться с ним физически. Но когда такое произошло, у меня не оставалось другого выхода — только внушение. Ни на что другое просто не было времени. Совершенно спокойный, он нажал кнопку «стоп». Лифт замер между уровнями. Она смотрела, как он поворачивается к ней лицом.
— К сожалению, вы увидели сегодня более чем достаточно, чтобы понять, что происходит, даже если бы турлог и не подсказал вам ключ к истине. И теперь, когда вы заставили меня все объяснить и сами все поняли, что, по?вашему, мне надлежит сделать с вами? — Кулаки его сжались, мускулы напряглись в ожидании. Что она теперь могла сделать? Она молчала, но мозг ее бешено работал. Ответ ее был для него полной неожиданностью.
Что она теперь могла сделать? Она молчала, но мозг ее бешено работал. Ответ ее был для него полной неожиданностью. Но ведь, так долго проведя в ее обществе, столько пронаблюдав за ней, он мог бы и предположить, что скажет она что?то из ряда вон выходящее.
Она не стала умолять сохранить ей жизнь, не стала пытаться изложить свою точку зрения. Она и не попыталась с ним спорить. Она просто сказала: