— Я даже еще не приступила к сопоставлению данных, не говоря уже о постулировании умозаключений. Он никак не желал на этом отступиться.
— Но ведь вы, определенно, нашли некоторые вещи более интересными, чем остальные? Наверняка сделали какие?то наблюдения, наиболее вас заинтриговавшие?
— Так всегда бывает. — Он весь напрягся, надеясь, что этого не заметно.
— Вот вы, скажем, уселись рядом со мной на полу.
Он сумел расслабиться.
— И что?
— Это демонстрирует такую степень вежливости и обходительности, которая обычно не присуща вашему виду. Прекрасно зная, как ваш высокий рост подавляет всех, кроме представителей Массуда и Чиринальдо, вы добровольно пошли на то, чтобы уменьшить свое наследственное физическое превосходство надо мной, усевшись на пол. Или вы думали, что я этого не заметила?
— Да я об этом как?то и не задумывался. Просто я за вас отвечаю, и это мой долг — чтобы вы чувствовали себя со мной как можно уютнее.
— В самом деле? Какой стыд. Я бы предпочла приписать ваше поведение неким более возвышенным мотивам. Теперь я вынуждена буду соответственным образом переиначить свои комментарии к записи. Он почувствовал себя так, будто ему только что предложили хорошую возможность удвоить свой капитал, а он вместо этого проиграл его в рулетку.
— А еще что?нибудь? — потребовал он, с уже гораздо меньшим интересом.
— Что вам удалось заметить насчет того, как мы общаемся с массудами?
— В ваших с ними отношениях гораздо меньше трений, чем я предполагала.
Ему показалось, что она как бы оправдывается, но с вейсами ничего нельзя сказать наверняка.
— И все? — Где?то неподалеку раздался взрыв заряда мазвекского образца, и катер тут же тряхнуло. Удар произведен был с какой?то очень отдаленной вражеской позиции — в расчете, скорее, на удачу.
Удар произведен был с какой?то очень отдаленной вражеской позиции — в расчете, скорее, на удачу.
— Один факт невозможно отрицать: массуды бьются с гораздо большей решимостью в присутствии людей.
— Ну, в этом?то как раз нет ничего нового. А почему так происходит, вы не задумывались?
— Хотя явление это очень интенсивно изучалось, до сих пор никому еще не удавалось выдать полностью удовлетворительного объяснения этого феномена, включая, кстати, и самих массудов. Тут играет роль нечто, связанное со способностью человека целиком отключиться от цивилизованности и вернуться в состояние зверя, первобытного хищника. — В ее голосе не было и намека на осуждение или неодобрение, заметил он. Подход у нее был строго академический. Она просто излагала холодные факты.
Без малейшего принуждения она добавила:
— Среди прочих инцидентов, произошедших в ходе недавнего конфликта, мне более всего врезался в память один.
Он похолодел, когда она в деталях описала столкновение между Коннером и отступающим подразделением массудов.
— К тому моменту массудские солдаты, казалось, были полны решимости выйти из боя. Но всего лишь несколькими словами один из ваших бойцов убедил их вернуться на поле сражения.
— А вы, конечно же, этот случай записали?
— Естественно. — Ресницы изогнулись, длинная шея выразительно качнулась. — Если я чего хочу, я обязательно записываю. Не буду излишне хвастаться, но дело свое я знаю хорошо.
Страат?иен изобразил безразличие.
— Такое то и дело происходит. Массудам часто не хватает небольшой психологической встряски, чтобы преодолеть свою естественную, «цивилизованную» уступчивость. И эту услугу мы, люди, оказываем им в числе прочего.
— В этом я не сомневаюсь. Тут дело просто в том, что подобного мне ранее наблюдать не доводилось. Я ведь просто упомянула этот эпизод в ряду прочих, запавших мне в память. Мне грустно стало от того, что я столь многого еще не знаю. — Она моргнула. — А вы так подробно об этом заговорили. Вы нашли во всем этом что?то необычное?
— Нет, — сказал он — и, вероятно, чересчур поспешно. — Просто мне довелось побеседовать с представителями младшего командного состава, о котором идет речь, с сержантом Коннером, и среди прочего он рассказал мне и об этом случае. И не из?за самой сути произошедшего, поскольку это вещь весьма обыденная, а поскольку он заприметил, как вы стоите в сторонке и все записываете.
— Я надеюсь, мое присутствие никоим образом не компрометирует его и не оскорбляет его чувств?
— Вовсе нет. Но вы ведь знаете, что ваше присутствие в подобной ситуации было беспрецедентным. Так что ничего удивительного нет в том, что оно не прошло незамеченным.
Она явно почувствовала облегчение.
— Понимаю. Как исследователь я, естественно, всегда бываю озабочена тем, чтобы мое присутствие никак не отражалось, — и тем самым никак не влияло на ситуацию, которую я наблюдаю.
— Если дерево рухнет в лесу и никто не услышит… — пробормотал он.
— Простите?
— Ничего. Это я так, про себя. Так что, работа двигается?
— Лучше, чем я сама. Моим неразлучным спутником стало переутомление.
— Но по вашему виду этого не скажешь.
— Льстить вы умеете. Вот уж в чем вы, люди, как на ладони — даже друг перед другом. Но все равно, спасибо за заботу. — Она испустила длинную, свистящую трель, заканчивающуюся нисходящей нотой. — Когда вернусь домой, первым делом запрошу несколько месяцев отдыха, прежде чем приступить к горе материалов, которые я здесь накопила. Просто проследить, чтобы все это было должным образом заархивировано, — и то уже огромная работа.