— Вы мне очень много рассказывали о своей работе. — Он почувствовал, как она нервничает, и стал давить еще сильнее, пользуясь той частью своего разума, тайну существования которой стремился одновременно сохранить. — Но у меня такое чувство, что нечто из вами открытого или заподозренною вызывает у вас особый интерес. Что?то, о чем вы не чувствовали возможным мне рассказать, несмотря на все наши совместные разговоры и проведенное вдвоем время.
Она слегка пошатнулась, не способная и далее сопротивляться мысленному проникновению — в точности, как любой массуд или с’ван.
— Нет, я… — Она заморгала, будто начала действовать инъекция какою?то мощного препарата. — Да, вы правы, полковник Неван. Есть такое. Вот оно, подумал он напряженно. Будет совсем не сложно свернуть эту тонкую шею, подхватить легкое тело и швырнуть с обрыва. Быстро мелькнут переливчатые перья, блестящие бусы — и все будет кончено. Всего мгновение — и все его тревоги и сомнения рассеются, исчезнут вместе с ее телом в кипящем море. Тогда и ой, и Коннер вздохнут, наконец, спокойно. Но сначала он хотел услышать это от нее.
— Ну, — продолжал он неослабевающий напор, — и что это? — Он навис над ней.
Ей теперь было страшно, но она, почему?то, даже шевельнуться не могла. Казалось, будто ноги вросли в камень, приковали ее к месту. Она едва сознавала, что отвечает на его вопрос. Это было самое необычное, потому что она не собиралась никому рассказывать о своих подозрениях. Они были настолько опасны, настолько зловещи, что даже своим она не стала бы о них говорить.
И она прекрасно понимала, какие могут быть последствия, если о них узнают люди.
И не важно, что выкладывает она все это полковнику Невану. Несмотря на искреннюю заботу, которую он проявлял о ее благе, что?то в его глазах, в его поступи выдавало его истинную суть. И происхождение его невозможно было отрицать.
— Мои исследования, — слышала она чей?то голос, понимая одновременно, что это говорит она сама, — привели меня к самым неутешительным выводам. — На этом она попробовала поставить точку.
Но он этого не позволил.
— Продолжайте.
Она смутно понимала, почему не может его ослушаться. Как вода, прорвавшаяся сквозь разрушенную плотину, хлынули из нее слова.
— Я пришла к осознанию этого только после многократных просмотров накопленных мною исследований…
— После того как вы стали свидетельницей эпизода, произошедшего во время битвы за дельту между сержантом Коннером и отступающими массудами, — подсказал он с холодной услужливостью.
— И это тоже, бесспорно, составная часть.
— Вероятно, все это каким?то образом увязывается с тем, что вы почерпнули, наблюдая за мной? — обреченно спросил он.
— Естественно. — Она поняла, что он стоит настолько близко, что заслоняет собой солнце. И ведь для человека он даже и не особенно крупный. Сильные, гибкие, убийственные пальцы, которыми оканчиваются руки, напряженно скрючены. — А так же со всем, что я узнала, наблюдая действия людей в бою — как здесь, так и на Тиофе.
В его голосе появилась неуверенность. Для вейса это было очевидно, как смена цветов.
— Со всем?
— А с чем же еще?
Он сделал шаг назад, явно смущенный. Каковы бы не были его побуждения, она испытала благодарность за его частичное отступление.
— Я чего?то не понимаю. Вы хотите сказать, что не нашли ничего исключительного или особенного во встрече сержанта Коннера с массудами или в наблюдениях за мной?
— Все это только подтвердило то, что я и так знала по наблюдениям за другими людьми. А что тут не так? — Ее собственное смущение тоже усилилось.
— Нет, нет. Все так, — согласился он весьма поспешно. — Забудьте. Это не важно. Совсем не важно. Не больше и не меньше, чем все ваши остальные наблюдения.
Она поддалась внушению. Естественно.
— Тогда сообщите мне о ваших выводах, — потребовал он у нее очень необычным голосом. — Расскажите, к каким заключениям вы пришли, изучив нас?
Она поймала себя на том, что говорит с откровенностью, которой сама от себя не ожидала.
— Все, что я видела, все, свидетельницей чего я стала, только подтверждает гипотезу, выдвинутую мной еще до начала полевых исследований.
— Соленый ветер взъерошил ее перья. На скалистом утесе становилось холодно. — Используя в качестве трамплина мои личные наблюдения за взаимоотношениями людей с представителями других рас, я разработала компьютерную программу, которая позволила бы сделать некоторые экстраполяции опытных данных, куда я помимо своих включила и работы других ученых — как современников, так и предшественников. Впечатление было такое, будто она ведет семинар, на котором присутствует один?единственный студент. Она знала, что непозволительно откровенничает, как сама, так и в плане — информации, но ничего не могла с этим поделать. Что?то вынуждало ее выкладывать все.
— Выезд на место я затеяла отнюдь не с целью подтвердить свои заключения, а, наоборот, опровергнуть.
— Вы хотите сказать, что здесь на Чемадии и раньше на Тиофе стремились обесценить дело вашей жизни?
— Именно так. — Она обнаружила, что двигаться все?таки может. К месту она была прикована не физически, а мысленно. — Я стала задумываться, что случится, если Амплитур, в конце концов, будет побежден.