— Согласно Писанию, — утвердительно ответил Великий магистр, и в голосе его не было сострадания.
— Но у нее же новорожденный ребенок! — крикнул кто?то. Скюльвенд?.. Почему он защищает ее? Серве взглянула на него, но увидела лишь темную тень на фоне скопления людей, слившихся из?за слез и яркого света в единую массу.
— Это не имеет значения, — отозвался Готиан; голос его затвердел от свирепой решимости.
— Это мой ребенок!
Неужто в голосе скюльвенда и вправду прозвучало безумие?Боль?
«Нет… не твой. Келлхус? Что случилось?»
— Ну так забери его.
Отрывисто, словно стараясь подавить разочарование.
Кто?то вырвал вопящего сына из рук Серве. Еще одно сердце ушло. Еще одна боль.
«Нет… Моэнгхус? Что происходит?»
Серве кричала до тех пор, пока ей не начало казаться, что ее глаза вспыхнули огнем, а лицо рассыпалось в пыль.
Вспышка солнечного света на ноже. Нож Сарцелла. Звуки. Радостные и испуганные.
Серве почувствовала, как жизнь вытекает из груди. Она шевельнула губами, пытаясь заговорить с ним, с богоподобным человеком, сказать что?нибудь напоследок, но с губ не сорвалось ни звука, ни вздоха. Она подняла руки, и с протянутых пальцев сорвались капли темного вина.
«Мой Пророк, моя любовь — как такое может быть?»
«Я не знаю, милая Серве…»
И когда небо потемнело, она вспомнила его слова, сказанные однажды.
«Ты невинна, милая Серве. Ты — единственное сердце, которое мне не нужно учить…»
Последняя вспышка солнечного света, нагоняющего дремоту, — как будто она была ребенком, что уснул под деревом и был потревожен колыханием его ветвей.
«Невинна, Серве».
Свод из ветвей, становящийся все темнее, теплый, словно покрывало. Солнце исчезло.
«Ты и есть то счастье, которое ты ищешь».
«Но мой малыш, мой…»
ГЛАВА 23
КАРАСКАНД
«Для людей круг никогда не замыкается. Мы всегда движемся по спирали».
Друз Ахкеймион, «Компендиум Первой Священной войны»
«Приведите того, кто изрек пророчество, на суд жрецов, и если пророчество его будет признано истинным, то он чист, а если пророчество его будет признано ложным, привяжите его к трупу его жены и повесьте в локте от земли, ибо он нечист и проклят перед богами».
«Хроники Бивня», Книга Свидетельств, глава 7, стих 48
4112 год Бивня, конец зимы, Карасканд
Ощущение было такое, будто кто?то врезал ему под колени посохом. Элеазара качнуло вперед, но его подхватила и удержала сильная рука лорда Чинджозы, пфальц?графа Антанамер?ского.
«Нет… нет».
— Вы понимаете, что это означает? — прошипел Чинджоза.
Элеазар оттолкнул пфальц?графа и, пошатываясь, словно пьяный, сделал два шага к телу Чеферамунни. Темноту комнаты, в которой лежал больной король, рассеивали свечи, стоявшие у изголовья кровати. Сама кровать — пышная, роскошная — была установлена между четырех мраморных столбов, поддерживающих низкий свод потолка. Но воняло от нее фекалиями, кровью и заразой.
Голова Чеферамунни лежала в окружении свечей, но его лицо…
Его просто не было.
На том месте, где полагалось находиться лицу, Элеазар видел нечто, напоминающее перевернутого паука, сдохшего и поджавшего лапы к брюху.
На том месте, где полагалось находиться лицу, Элеазар видел нечто, напоминающее перевернутого паука, сдохшего и поджавшего лапы к брюху. То, что прежде было лицом Чеферамунни, теперь лежало, выглядывая из?под сжатых пальцев. Элеазар видел знакомые фрагменты: одну ноздрю, лохматый край брови. А за ними проглядывали глаза без век и поблескивали человеческие зубы, обнаженные, лишенные губ.
И в точности как и утверждал тот недоумок, Скалатей, Элеазар не мог увидеть колдовскую Метку.
Чеферамунни — шпион?оборотень кишаурим.
Невозможно.
Великий магистр Багряных Шпилей закашлялся и сморгнул слезы. Это было уже чересчур. Казалось, будто сам воздух пропитался безумием и превратился в ночной кошмар. Земля ушла из?под ног. Элеазар снова почувствовал, что Чинджоза поддерживает его.
— Магистр! Что это означает?
«Что мы обречены. Что я привел мою школу к уничтожению».
Цепочка катастроф. Чудовищные потери в сражении при Анвурате. Гибель генерала Сетпанареса. Смерть пятнадцати колдунов высокого ранга при переходе через пустыню и во время мора. И катастрофа в Иотии, унесшая еще двоих. Священное воинство сидит в осаде и голодает.
А теперь еще вот это… Обнаружить ненавистного врага здесь, рядом с собой. Насколько много известно кишаурим?
— Мы обречены, — пробормотал Элеазар.
— Нет, великий магистр, — ответил Чинджоза. Его низкий голос звучал сдавленно — от ужаса. Элеазар повернулся к нему. Чинджоза был крупным, крепко сбитым мужчиной; поверх кольчуги он носил нараспашку кианский халат из красного шелка. Из?за белого грима его энергичное лицо казалось окостеневшим, особенно в контрасте с широкой черной бородой. Чинджоза показал себя неукротимым воином, способным командиром и — в отсутствие Ийока — проницательным советником.
— Мы были бы обречены, если бы эта тварь повела нас в битву. Быть может, боги оказали нам милость, наслав эту болезнь.
Элеазар оцепенело вгляделся в лицо Чинджозы. Его поразила очередная ужасная мысль.
— А ты, Чинджоза, тот, за кого себя выдаешь? Палатин Антанамеры, одной из главных провинций Верхнего Айнона, сурово взглянул на него.