— Но почему? Разве они не люди?
— Конечно, нет! Они выглядят, как люди, но… Резкий удар меча о щит прервал ее. Потом взревел Белый Родич — яростно, угрожающе; шерсть его встала дыбом, огромные челюсти с клыками?кинжалами глухо лязгнули. И тут же зазвенели стремена, заржали лошади, заскрипели седла; одна из амазонок вскрикнула:
— Шинкасы!
Из высокой травы, зеленевшей справа, словно заросли молодого бамбука, вырвался отряд всадников. Их было человек двадцать — плечистых полуголых воинов с топорами на длинных рукоятях, арканами и сетями; под высокими меховыми шапками скалились чудовищные звериные морды, и Скиф не сразу понял, что видит маски из раскрашенной кожи.
За спиной у него лязгнул металл, потом взметнулся высокий звонкий голос Таммы: она пела. Остальные девушки подхватили заклинание.
У меня нет сердца —
лед горных вершин в груди.
У меня нет глаз —
проблеск молнии мои глаза.
У меня нет жизни —
память потомков моя жизнь.
У меня нет смерти —
Вихрь Небесный унес мою смерть.
О, Безмолвные, одарите меня мужеством!
Всадники припустили в галоп, потом, не доезжая метров пятидесяти, резко осадили коней и сбились в кучу — казалось, они колеблются.
— Считают и пересчитывают, — сказала Сийя. Лицо ее оставалось спокойным, лишь брови грозно сошлись на переносице. — Как разглядят, что нас всего четверо да один зверь, нападут. Уже и сети приготовили, распадись и соединись!
Позади в три голоса гремела песня:
У меня нет плоти —
сделалась камнем моя плоть.
У меня нет рук —
клинком меча стали мои руки.
У меня нет пальцев —
обратились они в когти зверя.
У меня нет губ —
проклятье врагу мои губы.
О, Безмолвные, одарите меня ненавистью!
Скиф обернулся. Зуу’Арборн со своими людьми пребывал в замешательстве, и было ясно, что в конном бою толку от безоружных мореходов никакого. Но Джамаль… Глаза его сверкали, как угли, рот хищно ощерился; он уже выхватил меч и крутил им над головой с видом лихого рубаки?самурая. Похоже, он готовился защищать свою Тамму до последней капли крови — если только она нуждалась в защите.
«Песня на него, что ли, так подействовала?» — пронеслось у Скифа в голове. Потом он припомнил: хочу, чтоб кони… чтоб женщины… чтоб битвы и шашки наголо! Ну, чего клиент пожелал, то и получил! Вот только как исполнить приказ шефа? Приглядывай?де за князем и при первой опасности — назад! Но сейчас он и сам не вернулся бы обратно, даже если б чудом припомнил пароль: в бездонных глазах Сийи светилось ожидание и что?то еще — быть может, намек на предстоящую награду.
«Черт с ним, с князем! — подумал он. — Хотел драку, так будет ему драка!»
— Нас не четверо, а шестеро. — Слова слетели с его губ, потом сверкнул клинок катаны, и обтянутая кожей рукоять привычно легла в его ладонь. Три девушки за его спиной тянули слова заклятья:
У меня нет очага —
свет солнца мой очаг.
У меня нет дум —
удар копья моя дума.
У меня нет брони —
ночная тьма моя броня.
У меня нет оружия —
тело мое оружие и защита.
О, Безмолвные, одарите меня силой!
Точеные пальцы девушки стиснули запястье Скифа. — Хорошо! Но твой клинок слишком короткий, чтобы рубить с коня. Возьми мой меч, а Джаммале пусть даст меч Тамма! — Она кивнула своим всадницам. — Песня спета. Теперь вперед, сестры! Во имя Безмолвных Богов!
Копья с трепещущими флажками опустились, четыре амазонки пришпорили коней, копыта глухо ударили в мягкую землю. Шинкасы, развернувшись шеренгой и дико взвыв, ринулись навстречу; их топоры с серпообразными лезвиями со свистом рассекали воздух, ременные петли мотались на шестах, маски, полоскавшиеся на встречном ветру, кривлялись и корчились, точно живые. Скиф скакал сразу за Сийей с длинным прямым мечом в одной руке и катаной — в другой. Рядом мчался Джамаль, грозно вскрикивая, звеня клинками; видно, он был неплохим наездником и держался в седле куда уверенней, чем на гребне волны. Справа от князя белым облаком стелился огромный зверь. Он уже не рычал, не ревел, только схлестывал бока пружинистым гибким хвостом да разевал пасть, жаркую, как жерло вулкана.
«Четыре девушки, двое мужчин, кони и тигр… или лев, кто его разберет… Ну и команда! — пронеслось у Скифа в голове. — Не слишком ли пестрая? Попугай с петухом не уживутся в одном курятнике, говаривал майор Звягин, однако..,»
Они столкнулись с шинкасами, и он забыл о комбате, забыл о своем молчаливом хранителе Харане, забыл о Земле и о прожитых там годах. Блестящие полумесяцы секир крутились перед ним, мелькали арканы да сети, дикий клич рвался из двух десятков глоток, и сам он внезапно стал таким же диким всадником, неистовым скифом, кентавром с разящими молниями в руках. «У меня нет смерти, — насвистывал ему ветер. — Вихрь Небесный унес мою смерть! О, Безмолвные, одарите меня мужеством! Одарите ненавистью и силой!»
Меч словно сам собой рассек волосяную сеть, достал плечо державшего ее воина, перечеркнул грудь кроваво?красной полосой; взлетела катана, отражая удар топора, потом ринулась вниз, к горлу шинкаса, сорвав острием маску. Мелькнуло лицо — лик демона с хищным оскалом и выпученными глазами. Катана полоснула по шее, голова воина запрокинулась, алые пузыри вспухли на губах. Захрипев, он упал с коня.