Оба ученика отступили назад, с отчаянием глянули на наставника. Птиц лишь молча указал на следующие цели — растения. Деревце Сворла, сок которого прекрасно заживлял раны и снимал воспаления. И лианы Гара, цепкие и крепкие, — идеальные веревки.
Студенты побледнели, но ослушаться не посмели, принялись со слезами на глазах уничтожать растительность. Жгли, резали, вымораживали… долгих три минуты поляну оглашали хлопки и шипение, частый треск. Запахло дымом, на траве появились пятна выжженной травы. Обессиленно отшатнувшись, ученики тяжело задышали. На лицах читалось облегченное: неужто все?..
Чувствуя себя полнейшим ублюдком, Птиц снова создал заклятие левитации. Раздались жалобный скулеж и задушенное мяуканье. С разных концов поляны невидимые арканы притащили пса и кота, подвесили в воздухе. Мурлыка осматривался с изумлением, фыркал и пытался махать крыльями. Пес часто перебирал ногами, повизгивал…
— Еще…
Слова получились тихими, почти беззвучными — горло элементарно отказалось издавать звуки, — но студенты услышали. Отшатнулись от чародея, мелко задрожали. Лица уже не серые, а зеленые, глаза навыкате.
— Зачем? — выкрикнул Сворл.
— Уничтожить! — взревел Птиц разъяренно. — Поймете потом… Быстро!..
На бедного Грина было жалко взглянуть. Парень едва держался на ногах, вздрагивал и скрежетал зубами. Смотрел то на кота, то на взбешенного наставника… и сам не замечал слез, которые ручьями текли по щекам. Мотал головой, безумно вращал глазами. Убить человека трудно, а уж животное — кощунство и предательство.
Витар стоял рядом, крепко вбив ноги в землю. Полное лицо пошло болезненными пятнами, глаза тоже подозрительно блестели и быстро-быстро бегали в орбитах. Воин беспомощно взглянул на пса и медленно попятился. Оглянулся, попытался нечто сказать, но наткнулся на взгляд Ирна… быстро выдохнул, сделал жест отторжения.
Ослепительная вспышка затмила даже солнечное сияние, на миг стерла деревья и листву. Послышался дикий визг, толстая ветвистая молния отшвырнула массивное тело к краю поляны. Вспыхнуло пламя, вонь паленой плоти поглотила остальные запахи… Пес не двигался. Лежал на траве изломанной, дымящейся куклой, а из разорванного брюха на землю медленно сползали скользкие внутренности…
И тут не выдержал Грин, безвольно и тряско мазнул руками по воздуху. Тонкая пламенная стрела с шипением вырвалась из ладоней, оранжевым росчерком прошила кота. Мяуканье, хрипение, сочное потрескивание сгорающей шерсти… Мурлыка умирал долго. Бился в агонии на траве, рвал когтями землю и хлопал крыльями. Невидящие глаза казались провалами во Тьму, смотрели с укором.
Сворл захрипел и зарыдал, спотыкаясь и пошатываясь, бросился прочь, влетел в кусты. Крик мгновенно затих, и установилось нехорошее безмолвие. Шелестели листья, порхали бабочки, золотым дождем изливался свет. Кровь животных медленно растекалась по земле, болезненно контрастировала с по-весеннему сочной зеленой травой…
Медленные, тяжелые шаги прозвучали подобно грому с ясного неба, младший Гар остановился напротив наставника. Пронзил внимательным взглядом, болезненно и кривовато улыбнулся:
— Зря ты так.
— Знаю, — шепнул чародей обессиленно. — Но по-другому нельзя…
— Ломать не строить?! — хмыкнул воин, посмотрел печально и зло.
— Да, — коротко вымолвил Ирн, поразившись, насколько быстро и точно Витар уловил суть происшедшего. Студенты должны были понять простую истину — разрушать легче, чем строить… легче и веселее. Но когда убивают то, что ты долго и мучительно создавал, растил и лелеял, у тебя отнимают часть души. Ученики должны были прочувствовать, каково это, чтобы в дальнейшем не пользоваться силой безрассудно.
Ученики должны были прочувствовать, каково это, чтобы в дальнейшем не пользоваться силой безрассудно. Да, многие перегорят, не поймут цели испытания, ожесточатся. Но именно потому Птиц учил сначала созиданию — отверженные не смогут сильно навредить. Остальные же научатся соизмерять мощь, будут вспоминать боль потери.
— Я не отступлюсь, — сказал Витар.
— Убирайся, — устало пробормотал Птиц. — Оставь меня одного.
— Слушаюсь, учитель, — уже другим тоном произнес младший Гар, поклонился и неторопливо направился к границе рощи. Но в кустах задержался, добавил: — Он поймет. Не знаю, простит ли, но поймет…
Воин помедлил, словно в ожидании ответа. Но так и не дождался, махнул рукой и исчез в зарослях. А маг еще несколько минут стоял посреди поляны, дрожал и спорил с самим собой. Но в конце концов вздохнул и пошел к телам зверей. Зря делал астральные слепки, что ли?! Любой организм можно оживить, пока не начал отмирать мозг. Так что работы много.
Два дня прошло как в тумане. Ирн спрятался в лаборатории, запретил пускать к себе просителей, а ученикам дал небольшой выходной. Отгородился от внешнего мира, напряженно работал со следящими артефактами. Изучал астральные потоки, пытался осознать, почему предсказанная катастрофа отдаляется. Попутно следил за обстановкой в Аримионе и Скифре, наблюдал передвижения ратей религиозных фанатиков и имперцев. А если уж начистоту, просто заглушал гнусавый голосок совести упорным трудом.
Работа шла медленно, изматывала однообразием. Но Птиц не жаловался, сидел в кресле часами. Посредством странной конструкции из кристаллов и металлических трубок отправлял сознание в различные точки мира. Регистрировал изменения и безотлагательно черкал на бумаге формулы, цифры. Отмечал нестабильности фона, попутно пытался найти места, где в ближайшее время возникнут «Проплешины». И только под утро второго дня позволил себе чуть расслабиться, обессиленно откинулся на жесткую спинку и создал очередную порцию кофе. Окинул взглядом лабораторию, поискал справочник по силовым трансформациям…
На верхушке стеллажа послышалось шуршание, сверкнули зеленые глаза. Кот тяжело подлетел к столу, отпустил предмет, который сжимал всеми четырьмя лапами. И, хлопнув крыльями, ловко спикировал на колени магу. Потоптался, засопел с удовольствием, свернулся калачиком. Ирн недоверчиво глянул на столешницу, покачал головой. Вот плут! Оказывается, обладает даром пассивной телепатии. Как говорится, понимает, а говорить не может. Да и вообще, Сворлу удалось создать весьма удачное существо: невероятно умное, преданное, ловкое. Кости по-птичьи легкие и пустотелые, крылья сильные, как у орлов, на хвосте специальные перьевые отростки, чтобы мог рулить в полете.
Мурлыка засопел громче. Поднял голову, вопросительно посмотрел на чародея.
— Ты молодец, — шепнул Птиц, осторожно почесал хвостатого за ухом. Тот блаженно зажмурился, захрюкал от удовольствия и чуть повернул голову — и тут, тут тоже приятно!..
Вернуть к жизни зверей получилось ценой огромного количества энергии. Маг зарастил раны, заставил сердца биться вновь. Пса отвел Витару в тот же день, а вот кота пока пришлось оставить себе. Сворл не показывался в Башне, бродил где-то в поселении. Что делал ученик, чародей старался не думать. Просто ждал и надеялся, что Грин справится…
Мысли оказались пророческими. Где-то наверху послышались голоса, один явно принадлежал Сворлу. Птиц ощутил ментальный запрос охранника, послал утвердительный импульс. Через минуту на лестнице послышался торопливый топот, дверь распахнулась.
— Учитель, — хрипло позвал Грин.
— Да? — отозвался маг. Вздохнул, согнал возмущенного кота с колен и обернулся.
Бледный и взъерошенный парень стоял в тени, пугливо осматривался.