— Итак, это самый заурядный кирпич, помещенный внутрь носка. А все вместе становится оружием.
— Гм. Да.
— И как же оно действует?
— Гм. Его надо раскрутить, а потом ударить. Иногда попадаешь себе по руке. Но редко.
— И, раз ударив, он, наверное, уничтожает целый город? — догадался Койн.
Ринсвинд посмотрел в золотистые глаза паренька и перевел взгляд на свой носок. Он снимал и надевал его по несколько раз в году в течение вот уже многих лет. На носке попадались заштопанные места, которые он со временем узнал и полю… в общем, узнал. Некоторые из бывших дыр были окружены целыми семьями более мелких штопок. Существовал целый ряд определений, которые можно было бы присвоить этому носку, но «разрушитель городов» в их число не входило.
— Не совсем, — признался Ринсвинд.
— Не совсем, — признался Ринсвинд. — Он вроде как убивает людей, но здания остаются на месте.
Его мозг функционировал со скоростью дрейфа континентов. Какая-то часть его сознания твердила ему, что он стоит перед чудесником, но это вступало в прямое противоречие с тем, что говорили другие части. Ринсвинд довольно много слышал о могуществе чудесника, о посохе чудесника, о коварстве чудесника и так далее. Вот только о возрасте чудесника никто не упоминал.
Ринсвинд взглянул на посох и медленно спросил:
— А эта штука что делает?
«Ты должен убить его», — вдруг произнес посох.
Волшебники, которые начали было осторожно подниматься, снова бросились на пол. Голос шляпы был достаточно неприятным, но голос посоха был отвратительно металлическим и четким. Он не советовал, а просто констатировал то, каким должно стать будущее. Его нельзя было оставить без внимания.
Койн двинул рукой — и остановился.
— Зачем?
«Ты должен повиноваться мне».
— Тебе вовсе не обязательно это делать, — торопливо вмешался Ринсвинд. — Это всего лишь неодушевленная штуковина.
— Не понимаю, почему я должен причинять ему вред? — пожал плечами Койн. — Он выглядит таким безобидным. Словно рассерженный кролик.
«Он бросает нам вызов».
— Только не я, — возразил Ринсвинд, пряча руку с носком за спину и пытаясь не обращать внимания на позорное сравнение с мелким грызуном.
— Почему я всегда должен делать то, что ты мне говоришь? — допытывался Койн у посоха. — Я постоянно следую твоим приказам, но людям от этого только хуже.
«Люди должны бояться тебя. Неужели ты так ничему и не научился?»
— Но он такой смешной. У него есть носок, — упорствовал Койн.
Вдруг он вскрикнул, и рука его странно дернулась. Волосы Ринсвинда встали дыбом. «Ты сделаешь то, что я тебе прикажу».
— Нет!
«Ты знаешь, что случается с мальчиками, которые плохо себя ведут».
Послышался треск, и в воздухе запахло горелым мясом. Койн упал на колени.
— Эй, погоди-ка… — начал Ринсвинд.
Койн открыл глаза. Они по-прежнему были золотистыми, но в них мелькали карие искорки.
Носок Ринсвинда описал широкую гудящую дугу и врезался в середину посоха, взорвавшись кирпичной пылью и клочьями обгоревшей шерсти. Посох выскочил из руки мальчика и, кувыркаясь в воздухе, полетел через площадку. Волшебники порскнули в стороны.
Достигнув парапета, посох подпрыгнул и нырнул за край.
Но вместо того чтобы упасть, он выровнялся в воздухе, развернулся и понесся обратно, волоча за собой шлейф октариновых искр и гудя, как циркулярная пила.
Ринсвинд толкнул ошарашенного мальчишку себе за спину, отшвырнул в сторону изуродованный носок и, сорвав шляпу, лихорадочно замахал ею, пытаясь защититься от мчащегося на него посоха. Удар, пришедшийся ему в висок и едва не сплющивший ему зубы, свалил Ринсвинда наземь, точно тощее, растрепанное деревце. Посох, сияющий теперь жарким алым светом, вновь развернулся и ринулся назад, совершая еще один, явно последний заход.
Ринсвинд с усилием приподнялся на локтях и с зачарованным ужасом смотрел, как посох рассекает холодный воздух, который заполнили непонятно откуда взявшиеся снежинки.
Затем воздух вдруг стал пурпурным, и в нем замелькали синие пятна. Время замедлило ход и со скрежетом остановилось, словно плохо заведенный патефон.
Ринсвинд поднял глаза и увидел высокую фигуру в черном, появившуюся в нескольких футах от него.
Разумеется, это был Смерть.
Он обратил к Ринсвинду пылающие глазницы и голосом, похожим на грохот осыпей в морских безднах, изрек:
— ДОБРЫЙ ДЕНЬ.
Затем Смерть отвернулся, как будто все его дела на данный момент были закончены, и воззрился на горизонт.
Нога его рассеянно притоптывала по полу. Звук был такой, какой обычно производит мешок с кастаньетами.
— Э-э… — напомнил о своем существовании Ринсвинд.
Смерть обернулся.
— СЛУШАЮ? — вежливо откликнулся он.
— Я всегда гадал, как это случится, — сообщил Ринсвинд.
Смерть вытащил из таинственных складок эбенового одеяния песочные часы и, глядя на них, отсутствующим голосом произнес:
— ПРАВДА?
— Полагаю, мне не на что жаловаться, — с достоинством заметил Ринсвинд. — У меня была хорошая жизнь. Довольно хорошая. — Он замялся. — Хотя, в общем-то, не такая уж и хорошая. Большинство людей назвали бы ее просто ужасной. — Он подумал еще немного. — Лично я бы назвал ее такой.
— ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ПРИЯТЕЛЬ?
Ринсвинд растерялся.