— Гм.
«Доверься мне».
Ринсвинд не мог ослушаться. Он аккуратно снял потрепанную серую шляпу, с тоской посмотрел на облупившуюся звезду и вынул из коробки шляпу аркканцлера. Она была несколько тяжелее, чем он ожидал. Окружающие тулью октарины слабо поблескивали.
Он осторожно опустил ее на новую стрижку, крепко сжимая поля на случай, если вдруг ощутит первые признаки леденящего холода.
На самом деле он просто почувствовал себя невероятно легким. И еще у него появилось ощущение огромного знания и могущества — не то чтобы присутствующее, но вертящееся на кончике его метафорического языка.
В его мозгу мелькали обрывки разрозненных воспоминаний, но он не помнил, чтобы они вспоминались ему раньше. Он осторожно исследовал их, как исследуют языком больной зуб, и они оказались перед ним…
Две сотни покойных аркканцлеров, выстроившись в колонну, конец которой терялся в свинцовом, сумрачном прошлом, смотрели на него пустыми серыми глазами.
«Вот почему так холодно, — сказал себе Ринсвинд. — Тепло просачивается в мир мертвецов. О нет…»
Шляпа заговорила, и он увидел, как две сотни пар бледных губ разом шевельнулись.
«Кто ты?»
«Ринсвинд, — подумал Ринсвинд. И где-то в сокровенных тайниках своего сознания попытался мысленно воззвать сам к себе: — На помощь!»
Он почувствовал, как его колени начинают подгибаться под грузом событий.
«Интересно, каково оно — быть мертвым?» — подумал он.
«Смерть — не более чем сон», — ответили мертвые маги.
«Но что при этом чувствуешь?» — настаивал Ринсвинд.
«Когда боевые каноэ сюда доберутся, у тебя появится непревзойденный шанс это выяснить, Ринсвинд».
Ринсвинд с воплем ужаса вскочил на ноги и сорвал с себя шляпу. Его вновь захлестнула реальная жизнь и реальные звуки, но поскольку под самым его ухом кто-то лихорадочно бил в гонг, легче ему не стало. Теперь уже и матросы увидели каноэ, в неестественной тишине рассекающие волны. Люди в черном, сидящие на веслах, должны были бы улюлюкать и испускать крики. Это не улучшило бы положения вещей, но показалось бы более уместным. Их молчание свидетельствовало о крайне неприятной целеустремленности.
— О Создатель, это было ужасно, — сказал Ринсвинд. — И имей в виду: то, что происходит сейчас, — тоже.
По палубе взад-вперед бегали матросы с абордажными саблями в руках. Канина постучала Ринсвинда по плечу.
— Нас будут брать живьем, — сообщила она.
— О… — слабо отозвался Ринсвинд. — Хорошо.
Тут он припомнил о клатчских работорговцах еще кое-что, и у него пересохло в горле.
— На самом деле… на самом деле им нужна ты, — промямлил он. — Я слышал, что они вытворяют…
— Мне точно нужно это знать? — спросила Канина.
К ужасу Ринсвинда, она, похоже, так и не нашла себе оружия.
— Они бросят тебя в сераль! Она пожала плечами.
— Могло быть и хуже.
— Там такие шипы точат, а когда дверь закроют… — наобум ляпнул Ринсвинд.
Каноэ настолько приблизились, что уже можно было разглядеть решительное выражение на лицах гребцов. — Это не сераль. Это Железная Дева. Ты что, не знаешь, что такое сераль?
— Гм…
Она ему объяснила. Ринсвинд залился краской.
— Во всяком случае, меня сначала нужно захватить, — поджав губы, заявила Канина. — Это тебе следует беспокоиться.
— Я-то тут при чем?
— Кроме меня, ты единственный носишь здесь платье.
— Это мантия… — возмутился Ринсвинд.
— Мантия, платье… Моли Создателя, чтобы они знали разницу.
Ладонь, похожая на гроздь унизанных кольцами бананов, схватила Ринсвинда за плечо и развернула кругом. Капитан, массивно сложенный, похожий на медведя пупземелец, приветливо улыбался ему сквозь густую растительность на лице.
— Ха! — воскликнул он. — Не знают они, что на борту у нас волшебник есть! Чтобы зажечь в их внутренностях пылающий зеленый огонь! Ха?!
Осознав, что Ринсвинд не готов сию же минуту напустить на пиратов карающие чары, он нахмурил темные кустистые брови и настойчиво переспросил: «Ха?», — предоставив одному слогу выполнить работу целого ряда чудовищных угроз. — Да, ну, я просто… я просто перепоясываю чресла, — объяснился Ринсвинд. — Да, именно этим и занимаюсь. Перепоясываю их. Вам нужен зеленый огонь?
— И еще чтобы в костях у них тек расплавленный свинец, — начал самозабвенно перечислять капитан. — И чтобы волдырями покрылась их кожа, чтобы их мозги изнутри пожрали живые скорпионы…
Переднее каноэ подошло к борту, и в леер с глухим стуком вонзилась пара крюков. Завидев первого работорговца, капитан поспешил было прочь, вытаскивая на ходу меч, но затем, остановившись, снова повернулся к Ринсвинду.
— Перепоясывай быстрее! — прорычал он. — Не то лишишься всяких чресл. Ха?
Ринсвинд повернулся к Канине, которая облокотилась о поручень и изучала свои ногти.
— Ты бы лучше принимался за дело, — посоветовала она. — Тебе предстоит пятьдесят раз наслать зеленый огонь и горячий свинец, не говоря уж о дополнительном заказе на волдыри и скорпионов.
— Тебе предстоит пятьдесят раз наслать зеленый огонь и горячий свинец, не говоря уж о дополнительном заказе на волдыри и скорпионов. Не давай им спуску.
— Вечно со мной такое случается, — простонал Ринсвинд, перегибаясь через поручень, чтобы бросить взгляд на то, что в его представлении было главным этажом судна.