— Я БЫ ТЕБЕ НЕ СОВЕТОВАЛ.
— Молчи! И слушай. Это они вынудили меня уйти — они, со своими книгами, ритуалами и Законом! Они называли себя волшебниками, но у каждого из них во всем его жирном теле было меньше магии, чем в одном моем мизинце! Изгнали! Меня! За то, что я проявил хоть какие-то человеческие черты! А что есть человек без любви?
— ВЫМИРАЮЩИЙ ВИД, — ответствовал Смерть. — И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ…
— Слушай! Они заставили нас укрыться здесь, на краю света, и это убило ее! Они попытались отобрать мой посох! Ипслор уже орал во всю глотку, перекрикивая рев ветра.
— Что ж, у меня еще осталась кое-какая сила, — рычал он. — И я говорю, мой сын поступит в Незримый Университет и будет носить шляпу аркканцлера, и все волшебники преклонятся перед ним! Он покажет им, что лежит в самых сокровенных глубинах их сердец. Их трусливых, жадных душонок. Он будет править судьбой мира, и ни один маг на Диске не сможет сравниться с ним.
— ОШИБАЕШЬСЯ.
Самое странное, что спокойный ответ Смерти заглушил собой завывание бури. На мгновение это вернуло Ипслору разум.
Волшебник неуверенно покачался взад-вперед и уточнил:
— Что-что?
— Я СКАЗАЛ «ОШИБАЕШЬСЯ». НИЧТО НЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО. НИЧТО НЕ АБСОЛЮТНО. КРОМЕ МЕНЯ, РАЗУМЕЕТСЯ. НЕБРЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ С СУДЬБОЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ МИР К ГИБЕЛИ. У ДИСКА ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ ШАНС НА СПАСЕНИЕ, ХОТЯ БЫ НИЧТОЖНЫЙ. ЮРИСТЫ, ЗАЩИЩАЮЩИЕ ПРАВА РОКА, ТРЕБУЮТ, ЧТОБЫ В КАЖДОМ ПРОРОЧЕСТВЕ ОСТАВАЛАСЬ ЛАЗЕЙКА.
Ипслор уставился на неумолимое лицо Смерти.
— То есть я должен дать им шанс?
— ДА.
«Тук-тук-тук», — забарабанили пальцы Ипслора по металлу посоха.
— Тогда они получат свой шанс, — согласился наконец волшебник. — Если ад покроется льдом.
— НЕТ. ДАЖЕ ПУТЕМ УМАЛЧИВАНИЯ МНЕ НЕ ДОЗВОЛЕНО СООБЩАТЬ, КАКАЯ ТЕМПЕРАТУРА ХАРАКТЕРНА ДЛЯ ТОГО СВЕТА.
— Тогда… — Ипслор заколебался. — Они получат свой шанс, если мой сын откажется от своего посоха.
— НИ ОДИН ВОЛШЕБНИК ДОБРОВОЛЬНО НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ СВОЕГО ПОСОХА, — возразил Смерть. — ОН СЛИШКОМ ТЕСНО СВЯЗАН С ЭТИМ МАГИЧЕСКИМ ПРЕДМЕТОМ.
— Однако ты должен признать, что такое возможно.
— Однако ты должен признать, что такое возможно.
Смерть задумался над утверждением. Он не привык, чтобы ему говорили, что он должен, а чего — нет, но решил не заострять на этом внимания.
— СОГЛАСЕН, — кивнул он.
— Для тебя это достаточно ничтожный шанс?
— ПРИЕМЛЕМО МИКРОСКОПИЧЕСКИЙ.
Ипслор немного расслабился и почти нормальным голосом заявил:
— Знаешь, я не жалею о содеянном. Будь у меня вторая жизнь, я бы прожил ее точно так же. Дети — вот наша надежда на будущее.
— НАДЕЖДЫ НА БУДУЩЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, — возразил Смерть.
— А что ж оно тогда нам готовит?
— МЕНЯ.
— Я имею в виду, помимо тебя?
Смерть посмотрел на него озадаченным взглядом.
— ПРОСТИ, НЕ ПОНЯЛ?
Рев бури у них над головами достиг апогея. Мимо задом наперед пролетела чайка.
— Я всегда хотел знать, — горько проговорил Ипслор, — что в этом мире есть такого, из-за чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
— КОШКИ. КОШКИ — ЭТО ХОРОШО.
— Будь ты проклят!
— МЕНЯ МНОГИЕ ПРОКЛИНАЛИ, — ровным голосом откликнулся Смерть.
— Сколько у меня осталось времени?
Смерть выудил из сокровенных глубин своего одеяния большие песочные часы. Их колбы были заключены между черными с золотом пластинами, и почти весь песок перетек вниз.
— О, ОКОЛО ДЕВЯТИ СЕКУНД.
Ипслор выпрямился во весь свой по-прежнему внушительный рост и протянул сверкающий металлический посох сыну. Тот выпростал из-под одеяла похожую на маленького розового крабика ручку и крепко схватил подарок.
— Тогда пусть я буду первым и последним в истории этого мира волшебником, который передаст свой посох восьмому сыну, — медленно и звучно проговорил Ипслор. — И я поручаю ему использовать этот посох…
— НА ТВОЕМ МЕСТЕ Я БЫ ПОТОРОПИЛСЯ…
— …На все сто процентов, — продолжал Ипслор, — и стать могущественнейшим…
Молния, с визгом вырвавшаяся из самого сердца тучи, врезалась в вершину шляпы волшебника, потрескивая пробежала по его руке, промелькнула по посоху и ударила в ребенка.
Волшебник исчез, оставив за собой струйку дыма. Посох полыхнул сначала зеленым пламенем, потом белым, а затем просто раскалился докрасна. Малыш улыбнулся во сне.
Когда раскаты грома стихли вдали, Смерть медленно нагнулся и взял ребенка на руки. Тот открыл глаза.
Они сияли золотистым светом. Впервые в… За неимением лучшего слова придется назвать это жизнью. Так вот, впервые в своей жизни Смерть обнаружил, что смотрит в глаза, взгляд которых ему трудно вынести. Они как будто фокусировались в точке, которая находилась где-то внутри его черепа. «Я не хотел… — произнес голос Ипслора откуда-то из воздуха. — Он не пострадал?»
— НЕТ. — Смерть наконец нашел в себе силы оторваться от всезнающей улыбки младенца. — ОН ВОБРАЛ В СЕБЯ ЭНЕРГИЮ МОЛНИИ. ОН ЧУДЕСНИК. ЭТО ДЛЯ НЕГО ПУСТЯК. А ТЕПЕРЬ… ТЫ ПОЙДЕШЬ СО МНОЙ.
«Нет!»
— ДА. ВИДИШЬ ЛИ, ТЫ МЕРТВ. — Смерть оглянулся в поисках колышащейся тени Ипслора и не смог ее обнаружить. — ГДЕ ТЫ?
«В посохе».
Смерть оперся на косу и вздохнул.
— ГЛУПО. Я ЖЕ МОГУ ЛЕГКО ИЗВЛЕЧЬ ТЕБЯ ОТТУДА.
«Не можешь. Не уничтожив посох, — возразил голос Ипслора, и Смерти показалось, что в нем появились какие-то новые, густые, торжествующие нотки. — Теперь, когда малыш принял мой дар, ты не можешь уничтожить посох, не уничтожив младенца. А для этого нужно изменить ход вещей. Мое последнее волшебство. По-моему, довольно ловко».