Джессе покачал головой:
— Тэт — это, конечно, очень хорошо, Сэл, но нельзя же, чтобы рядом с нами бродил такой опасный человек.
Все кивали, и по какой?то непонятной причине я почувствовал, что их кивки адресованы мне.
— С этим надо что?то делать.
— Я знаю, Джессе. Ты совершенно прав. Надеюсь, Ричард, ты прощаешь меня? Ты не должен был оказаться в подобной ситуации. — Не нужно извинений, Сэл, — не раздумывая, ответил я. Даже при том, что это была ложь, — а теперь я не сомневался, что Сэл лгала, — я чувствовал себя крайне неловко от ее извинений.
— Я все понимаю.
— А я нет! — в отчаянии воскликнул Этьен. — Пожалуйста! Пожалуйста, вы все должны меня выслушать! Карл не опасен! Ему нужна помощь! Нам, наверное, стоит отвезти его на Пха…
На этот раз Этьена оборвала Франсуаза. Вообще?то она ничего не сказала — просто ушла. Голос подвел Этьена, когда он увидел, как она направилась через площадку. Не в силах говорить, он пошел следом за ней с вытянутыми перед собой руками, парализованный в середине своего призыва.
Фонарь, повернутый вверх
Почти сразу же после ухода Этьена и Франсуазы разбрелись по лагерю и остальные. Вопрос о Карле больше не обсуждался. По?моему, все понимали, что спокойствие, наступившее со смертью Стена, вот?вот рассеется и вокруг вновь возобладает дух отрицания. Это было мгновенное интуитивное всеобщее прозрение, и поэтому обсуждать какой?то мало?мальски спорный вопрос значило бы переступить границы здравого смысла. Тем лучше для меня. Никто не станет донимать меня расспросами о случае с Карлом и о выстрелах. Единственный отрицательный момент в сложившейся ситуации сводился к нескольким пустым разговорам, что, однако, казалось мне справедливой уступкой.
Самым странным был разговор с Жаном, и не в последнюю очередь по той причине, что раньше мы с ним практически не разговаривали. Он подошел ко мне с застенчивой улыбкой и задал один их тех идиотских вопросов, которые возникают только от чувства неловкости:
— Ты занят, Ричард?
В тот момент я курил возле хижины?кухни, пытаясь успокоить издерганные за день нервы.
— Нет, Жан, — ответил я по возможности ровным голосом. — Сейчас нет. Я курю.
— А…
— Покурим?
— Нет, нет, — поспешно и встревоженно ответил он. — Я не хочу брать у тебя сигарету.
— Да брось ты. Кити из Хатрина привезет мне еще.
— Нет, нет. Я покурю травку.
— Ну ладно, дело твое. — Я улыбнулся ему в ответ, желая всем сердцем, чтобы он поскорее убирался подальше.
Но он явно не собирался уходить. Он почесал голову и потоптался на месте. Будь у него шапка, он, наверное, сейчас мял бы ее в руках.
— Знаешь, Ричард, я тут подумал…
— О чем?
— Может, тебе когда?нибудь захочется взглянуть на огород. Раньше ты иногда приходил туда повидать Кити, но теперь все иначе. После того как Кити стал заниматься рыбной ловлей, я расширил огород. Теперь на нем семь участков.
— Семь? — сухо переспросил я. — Замечательно.
— Ну как, ты придешь взглянуть?
— Это свидание?
— Свидание? Да! — Он разразился смехом, настолько деланным, что несколько секунд я думал, будто его душит ярость. — Свидание! А потом мы посмотрим фильм!
Я кивнул.
— Свидание, — снова повторил он. Увидимся на свидании, Ричард.
— Увидимся, — ответил я, и после этого он, к моему облегчению, ушел.
Я отложил встречу с Джедом до наступления темноты. Мне не хотелось, чтобы все видели, как я забираюсь в палатку?больницу. Я понимал, что это будет негласным признанием существования Христо, — наверное, самой важной из вещей, которые следует игнорировать, по условиям нашего соглашения.
Обстановка в палатке ухудшилась. Стояла прежняя вонь, но воздух еще накалился, и повсюду виднелись высохшие или высыхающие черные лужицы. Это была вытекавшая из живота Христо кровь: она пропитала простыни, собиралась в складках брезентового пола, ею были перепачканы руки и грудь Джеда.
— Боже мой! — произнес я, чувствуя выступивший на спине пот. — Что здесь, черт возьми, происходит?
Джед обернулся ко мне.
— Что здесь, черт возьми, происходит?
Джед обернулся ко мне. Его освещал снизу вертикально поставленный фонарь «Мэглайт». Из?за этого волосы его бороды светились, как нити накаливания лампочки, а глаза оставались в абсолютной темноте.
— Нет ли у тебя хороших новостей для меня? — пробормотал он. — Я устал от плохих новостей. Мне хочется слышать только хорошие.
Я молчал, пристально всматриваясь в тени на месте его глаз и стремясь найти там хоть какую?то форму. В его поведении было нечто угрожающее, а дьявольский свет, исходивший от его бороды, наводил меня на мысль, что я, возможно, испытываю галлюцинации. Ощущение было настолько сильным, что мне захотелось убедиться в реальности существования Джеда, прежде чем оставаться здесь. Я поднял «Мэглайт» и направил луч света прямо ему в лицо. Он вскинул руку, чтобы прикрыть глаза от света, но я успел достаточно хорошо рассмотреть его и успокоился.
Я опустил фонарь:
— Есть новости. Зефа и Сэмми убили.
— Убили, — сухо повторил Джед.
— Расстреляли охранники.
— Ты видел?
— Нет.
Он склонил голову набок:
— Ты разочарован?
— Нет. Я видел, как их избивали, и…
— Тебе этого оказалось достаточно.