Джед уставился в небо:
— Хорошо, Ричард, давай так и сделаем. — О'кей. Давай.
— О'кей.
— О'кей.
Мы мельком взглянули друг на друга, а потом я снова взялся за бинокль.
Невинная ложь
Мы обычно оставались на своем наблюдательном посту до тех пор, пока нижний край солнечного диска не опускался к линии горизонта. Тогда мы направлялись обратно в лагерь. Когда слишком темно, нет смысла шпионить, и, кроме того, Джед сказал, что после наступления темноты оставаться вверху на острове небезопасно. Неизвестно, с кем или с чем можно столкнуться ночью. Когда мы возвращались в лагерь, Джед шел поговорить с Сэл — сообщить ей об отсутствии происшествий за день, — а я отправлялся ужинать. Держа в руках миску с оставленной для меня едой, я искал своих старых друзей. Как правило, я находил их возле хижины?кухни, где они курили, перед тем как лечь спать.
Врать Сэл и Багзу не представляло труда, но врать своим старым товарищам и Кити было очень тяжело. Однако у меня не было выбора. Пока мы не убедились в том, что Зеф и Сэмми попадут на пляж, не имело смысла поднимать панику. Самое лучшее, что я мог сделать, — это удовлетворить любопытство Кити насчет того, чем занимается Джед, но мой рассказ удивил Кити меньше, чем я ожидал.
— Хорошая идея, — равнодушно сказал он. — С тех пор, как появились шведы, в лагере беспокоятся, кто еще может здесь оказаться. — А когда в лагерь попал я?
— Тебе обо всем рассказал Даффи. Это другое дело.
— В лагере шведов не принимали?
— В основном Даффи.
— Джед сказал, что Даффи его тоже не переваривал.
Кити вытер экран «Геймбоя» о шорты:
— Ему никто из них не нравился, но раз уж они были здесь… Знаешь… Ну что он мог поделать?
— Из?за этого он и покинул пляж?
Вопрос повис в воздухе, а Кити внимательно изучал небольшую стеклянную панель.
Я повторил свой вопрос.
— В основном да, — в конце концов ответил он. Потом вставил картридж с Марио и включил приставку. — Ты уже прошел эту игру до конца?
— Раз двадцать, не меньше.
— А я думал, на что это уходят батарейки… — Он уставился на «Нинтендо», но так и не начал игру. — А что ты будешь делать, если выяснится, что кто?то приближается к нам? — спросил он как бы невзначай.
— Наверное, буду просто наблюдать за ними.
Кити усмехнулся:
— Ты хочешь сказать, что вступишь с ними в единоборство, да? Искоренишь зло.
— Я сообщу тебе, когда это произойдет, — деланно засмеявшись, ответил я. От дальнейших расспросов меня избавил приход Джессе, который искал ризлу.
В дальнейшем мне, так или иначе, удавалось избегать разговоров о своих новых обязанностях. Это оказалось не так уж сложно. Кити сильно увлекся новой работой, и надо было лишь слегка подтолкнуть его, чтобы он пускался рассказывать о ней. К моему облегчению, то же относилось и к моим бывшим коллегам, поэтому я всегда мог с легкостью перевести разговор на тему о рыбалке. По?моему, они пытались разговорами о совместном опыте подчеркнуть мою принадлежность к их группе. Что до меня, то я был просто счастлив поговорить о вещах, сохранявших иллюзию, что все идет нормально.
Первые несколько дней, в период моей паники, эти беседы требовали от меня некоторых усилий.
Первые несколько дней, в период моей паники, эти беседы требовали от меня некоторых усилий. Учитывая мое состояние, внешнее спокойствие давалось мне ценой постоянной сосредоточенности. Когда я терял бдительность, тревожные мысли одолевали меня во время разговора. В таких случаях мне оставалось лишь ссылаться на кайф или на крайнюю усталость.
Правда, в постоянной сосредоточенности были и свои плюсы: у меня никогда не возникало зависти к Кити, с такой легкостью заменившего меня, или сожаления о том, что секреты, которыми я теперь владел, воздвигли неожиданные барьеры между мной и моими друзьями. Да, неожиданные, ведь сначала я боялся, что мои новые обязанности отдалят меня от моих друзей, но вскоре понял, что моя новая роль, наоборот, отдаляет их от меня. Хотя я по?прежнему жил их жизнью. Я был в курсе событий. Я знал, что они поймали странную рыбу, знал, что Жан пытается уговорить Кити вернуться на огород, что Кэсси хочет уйти из плотников, чтобы работать вместе с Джессе, а Багзу это совсем не нравится.
Но потом я уже не нуждался в притворном внешнем спокойствии. Теоретически я, наверное, должен был сразу проникнуться завистью к Кити и испытывать угрызения совести из?за своей лжи, но этого не случилось. Странно, но происходящее даже несколько успокоило меня. Я понял, что у меня стало одной проблемой меньше, так как если я способствовал появлению дистанции, в моих же силах было ее уничтожить. Если Зеф и Сэмми не смогут до нас добраться, я снова без труда сближусь со своими друзьями. Нужно будет только перестать им врать, что окажется совершенно простым делом, поскольку врать будет нечего. Это если Зеф и Сэмми не доберутся до нас. В противном же случае Сэл, без сомнения, узнает о карте, и у меня возникнут серьезные неприятности.
В таком вот состоянии — встревоженном, но одновременно почти спокойном — я открыл еще один аспект моей новой работы. Впервые я, наверное, обратил внимание на него на пятый день, проснувшись на полчаса раньше Джеда и нетерпеливо отсчитывая минуты до нашего ухода. А может, я обратил на него внимание на шестой день, когда Зеф с Сэмми не появлялись на своем пляже, и мы в течение трех часов молча рассматривали море — крутые профессионалы, дальше некуда, — пока они не вернулись. Точнее, первым происходившее со мной заметил Кити, хотя тогда он ничего не понял. «Готов поспорить, что в глубине души ты очень рад, что все произошло именно так», — пошутил он, когда я рассказал ему о моем перемещении, но у меня было слишком погано на душе, чтобы подумать и согласиться с тем, что он прав.