Либо в нем погибал гениальный актер, либо он и в самом деле никоим образом не причислял себя к шпионам.
— Тьфу ты, — сказал он, лихорадочно блестя глазами. — А я-то решил — бандюки… Может, все и уладится? Я-то вам зачем? Я ведь вообще ни при чем, если рассудить. Вы меня на чем-нибудь противозаконном поймали? Видели, как я законы нарушал?
— А это? — Мазур показал большим пальцем за спину, где лежал автомат.
— А это я в тайге нашел. С полным нашим удовольствием сдал бы его правоохранительным органам, только где ж их тут сыщешь? И вообще, вы его у меня в руках видели?
Мазур пожал плечами: во всем, что говорил этот сукин кот, был свой резон, его не приловили на горячем, он пока что был чист…
— А в кобуру ко мне зачем лез? — поинтересовался Мазур.
— Из любопытства. Никогда таких пистолетов не видел. Где тут преступный умысел?
— Хорошо ты защищаешься, должен прямо сказать, — хмыкнул Мазур.
— А что, вы какие-то прорехи видите в такой системе защиты?
— Оклемался, Васенька, оклемался, — сказал Мазур без всякой злости. — Вот что делает с человеком квалифицированная медицинская помощь… Но есть тут, знаешь ли, один нюанс. Вот эта милая девушка, чтоб ты знал, как раз и есть разоблаченный иностранный разведчик, точнее, если следовать строгим правилам грамматики, разведчица. А это уже подразумевает совсем другую статью. И уж не посетуй, Васенька, но и с тебя мы теперь не слезем… — Он посмотрел в угол. — Девушка, вы все равно не спите и сознания не потеряли, боже упаси, у вас ресницы дрожат характерным образом… Не желаете ли принять участие в нашей интересной беседе?
Гейша открыла глаза. Взгляд у нее был спокойный, совершенно даже безмятежный, незамутненный, чистый. Мазур подумал: «А вы, красотка, еще опаснее, чем поначалу казалось. Только у очень хорошего разведчика могут быть столь незамутненные глаза. Ваш промах с монгольским пленом, великодушно рассуждая, — глупая случайность, 6т каких ни один профи не застрахован…»
— Чепуху какую-то вы говорите, — произнесла она ровным, опять-таки спокойным тоном. — Какие еще шпионы?
— Иностранные, — с милой улыбкой сказал Мазур.
— Мужики, вы с ума сошли. — У нее был искренний, честнейший голос, исполненный искреннего недоумения. — Я — археолог…
— Белый или черный?
— Не поняла…
— Да есть тут на вас интересные показания, — сказал Мазур. — Как вы через монгольскую границу таскали неправедным образом выкопанное золотишко и разные прочие древности…
— Глупости какие, — поморщилась Гейша. — Давайте уж тогда по всем правилам: в присутствии адвоката, с соблюдением конституционных прав… Кто вы вообще такие, чтобы меня допрашивать?
— Ну, я и вам покажу документики, — сказал Мазур, направляясь к ней. — Мы люди не гордые, что нам стоит…
— Ну и что? — пожала она плечами, внимательно изучив удостоверение. — Где тут полномочия нападать на людей и допрашивать?
— Полномочия там и впрямь не обозначены, — слабым, но решительным тоном произнес Лаврик. — Вот только… Недавно арестован один чудак, обитавший на улице Самаркандской, так вот, этот чудак дает интереснейшие показания. Касаемо своей работы в качестве хозяина явочной квартиры, помогавшего вам перевозить некие технические устройства, компактные и хитроумные… Много интересного он о вас рассказывает… И это лишь один маленький эпизодик — я же не буду вам сейчас выкладывать на стол все козыри.
Нет уж, вы, пожалуйста, поломайте голову, гадая, что же нам известно, на чем вы качественно влипли…
— Бред какой-то, — ответила она, вздернув подбородок. — В жизни не слышала про такую улицу…
— А между прочим, мисс Сэмсон, Вадим-то повязан и сейчас опять-таки дает оч-чень интересные показания… И до Чеботаря уже добрались…
Ага! Мазур отметил, что ее взгляд стал чуточку напряженнее, что-то в нем промельком полыхнуло…
— Какая-какая мисс?
— Мисс Джинни Сэмсон, полевой агент, — почти равнодушным тоном продолжал Лаврик. — Мне, честно говоря, не хочется сейчас подробно излагать ваше жизнеописание, послужной список, детали операции «Хризантема», по вашему псевдониму поименованной… Вы лучше вспомните о существовании такой разновидности разведчиков, как двойные агенты, то бишь кроты. И как вы голову ни ломайте, все равно сейчас не вычислите, кто вас сдал со всеми потрохами. Главное, влипли качественно… Кроты — вещь полезная, вы ж сами понимаете, что мы никогда не выловим всех ваших, а вы, соответственно, всех наших.
— Мужики! — послышался прямо-таки панический возглас Василия. — Я тут ни при чем, верно вам говорю… Я к этой сучке не имею никакого отношения, то есть я только…
Мазур одним прыжком оказался возле него, навис с угрожающим видом:
— Ты только ценности через границу таскал, ага? Контрабандой пробавлялся, и не более того? Шкуру спущу, интеллигент хренов, если будешь запираться!
— Я… Это…
Он отшатнулся, вжимаясь затылком в осклизлый мусор, — как всякий, у кого перед глазами оказалось лезвие не самого безобидного на вид ножа. Мазур, пощекотав острием его заросший подбородок, с неприкрытой угрозой посоветовал:
— Лучше бы тебе, тварь, чистосердечно покаяться. Мы же с тебя теперь не слезем, гнида этакая, сам понимаешь. Какие тут, к лешему, прокуроры? Я тебя, если понадобится, в клочья изрежу! Я тебе и прокурор, и следствие, и все остальное! — И недвусмысленно занес ногу над перевязанным боком: — Пну сейчас — ребра хрустнут… Выкручивайся срочно из этой истории, сучонок, и, если будешь правдочку петь, я тебе кой-какое снисхождение окажу…
Он уже видел по налитым слепым ужасом глазам, что дело пошло, клиент дозревает, — точно, не великого мужества субъект, и в передрягах этаких явно не бывал…
— Ну, ты понял, что выбора у тебя нет ни хрена? — дожимал Мазур, поигрывая смертоубийственным ножиком. — Пристукну, тварь, при попытке к бегству. А то и просто ноги прострелю к херам и брошу здесь подыхать… Думаешь, пожалею?
— Не надо!
— Тогда колись, сволочь, колись! — рявкнул Мазур, посверкивая средством убеждения. — Некогда мне тут с тобой возиться! Тебе, паскудник, надо очень постараться, чтобы взяли тебя в вертолет, а не кинули к чертовой матери загибаться…
— Подождите! Я ж никакой не шпион…
— Вот ты мне это и докажи! — наседал Мазур.
— Подождите… Сейчас… Она ж могла и здесь что-нибудь такое свое оставить…
Краем глаза уловив, как еще сильнее напряглась Гейша, Мазур сообразил, что, сам того не ведая, напоролся на некий след. И, не теряя времени, прикрикнул:
— Где это — здесь? Ну?
— Сейчас, сейчас…
Он проворно пополз на четвереньках в угол, охая от боли в боку, но не останавливаясь. Бормотал на ходу:
— Пропади оно все, если такой расклад…
Мазур неторопливо шагал следом с ножом в опущенной руке, каковой еще раз продемонстрировал с угрожающим видом, когда сердечный друг Василий чуточку сбился с темпа.