Вы просто-напросто первой попались мне на глаза, и только. Так что мы с вами далеко не в равном положении…
Она была неглупа и, Мазур видел, свое положение понимала отлично.
— Ну? — спросил он непреклонно.
— Что вы хотите знать?
— Кто эта девица на снимке?
— Далась она вам… — устало протянула Танечка. — Это Вера Сулужекова, археолог из Улан-Удэ. Она с нами давно работала… Не менее года… Какая из нее шпионка, смех один…
— Ну да, конечно, — усмехнулся Мазур. — — Шпион завсегда одет в плащ с поднятым воротником и темные очки, постоянно озирается, посыпает следы табаком и спрашивает всех встречных, как ему пройти к секретному объекту номер такой-то… Ладно, это лирика. Значит, она была с вами в деле?
— Да, она с друзьями обеспечивала…
— Канал? На ту сторону?
Танечка, полуотвернувшись, кивнула. Лаврик, должно быть, испытывал сейчас некое подобие оргазма — палец о палец не ударив, сидел себе за баранкой, пока старина Мазур выбивал информацию из перспективной клиентки…
— И где она сейчас? — спросил Мазур.
— Я не знаю.
— Таня… — подпустил он металла в голос.
— Да поймите вы, я в самом деле не знаю! — вскинулась белокурая валькирия. — Говорю вам, все переметнулись к Ковбою! Мы должны были работать с новым курганом, но тут как раз грянули все эти… сюрпризы… я так и не узнала, где он… Где-то в тайге, у монгольской границы. Они все там, и Вера тоже.
— Лара знает, где именно?
— Должна знать. Этот козел наверняка ее и загнал в такие… условия, чтобы дознаться. Он как раз собирается наехать на Ковбоя…
— Значит, они все в тайге? И Вера?
— Ну, говорю же вам…
— Притормози, — сказал Мазур Лаврику. — Местечко тихое, поговорим…
Лаврик остановил машину, выдернул ключ зажигания из замка. Танечка настороженно косилась на Мазура.
— Бросьте, — усмехнулся он. — Не будем мы вас убивать, вы нам еще пригодитесь, очаровательная…
И вылез из машины следом за Лавриком.
— А если я убегу? — ехидно поинтересовалась Танечка.
— Да ради бога, — сказал Мазур с ухмылочкой. — На все четыре стороны скатертью дорога. И попадете либо к Гвоздю, либо к Ковбою — а уж они, в отличие от нас, с вами церемониться не будут…
— Я понимаю, — сказала она, глядя в пол.
— Вот и прекрасно, — сказал Мазур. — Посидите пока, а мы немного прогуляемся…
Они отошли метров на двадцать, к закрытому без объяснения причин газетному киоску.
— Ну, ты у меня молоток… — ухмыльнулся Лаврик. — Отлично сработано. Гену только жалко, не повезло мужику…
— Он что-то знал про Гейшу, — убежденно сказал Мазур.
— Думаешь?
— Я просто успел прокрутить все в голове. Мы все трое были на линии огня. Но меня он оставил. Я, конечно, не профессионал в твоей области, но у меня есть шальная версия. Поделиться?
— Изволь, — спокойно сказал Лаврик.
— Этот козел, точно, наш, — сказал Мазур. — С базы. Потому он и не стал палить в меня. Знает, что это бессмысленно. Всех не перестреляешь, на мое место придет другой, и только. А вот те сторонние, что знали о Гейше, — другое дело. Во-первых, они сторонние, за них не будет мстить контора.
Во-первых, они сторонние, за них не будет мстить контора. Во-вторых, они — как раз и есть свидетели. Чем меньше их останется, тем слабее улики против Гейши.
— Почему же версия — шальная? — процедил Лаврик. — Вполне здравая. Растешь на глазах.
— Слушай…
— Ну?
— Может, я чего-то не понимаю, однако… Если он — наш, ты его все-таки можешь подловить. Я понимаю, людей у тебя маловато, возможности не прежние, но все равно — не так уж трудно установить, кто из наших отлучался с базы, когда происходили все эти… умертвия. А?
— Кирилл, — сказал Лаврик с загадочной усмешечкой. — Ты у нас — неподражаемый диверсант, снимаю шляпу… Ты прекрасно умеешь резать и взрывать… Но, бога ради, не давай ты советы касаемо дел, которых не понимаешь…
— Я не даю советы, — сердито сказал Мазур. — Я просто хочу эту суку взять за яйца.
— А я, значит, не хочу? — фыркнул Лаврик. — Я намереваюсь его наградить почетной медалью для лучшего иностранного шпиона десятилетия? Не дергайся, Кирилл. Машина работает. Займись-ка лучше насущными делами…
Мазур оглянулся на машину.
— Да нет, я с ней сам докончу, — сказал Лаврик. — Тебе Гвоздь выпадает, надо ему доходчиво объяснить кое-какие прописные истины…
Глава шестая
Старые волки, молодые волки
Мазур точно рассчитал дистанцию — и вразвалочку подошел к передней машине как раз в тот самый момент, когда Гвоздь был от нее в двух шагах. Двое телохранителей, среагировав с похвальной быстротой, дернулись было в его сторону, но Гвоздь, чья реакция оказалась еще быстрее, остановил их резким жестом. Пару секунд разглядывал Мазура с непонятной улыбочкой, потом, подойдя вплотную, произнес тихо:
— Интересные дела, Степаныч… Мы ж с тобой вроде бы и не договаривались на это место и на это время… Неужели хвоста за мной пустили, ваши благородия?
— Если уж употреблять старинную титулатуру, то — ваши превосходительства, — усмехнулся в тон Мазур. — Это просто совпадение Фомич. Шагаю это я себе на променад, вдруг тебя увидел. И тут же вспомнил, что нужно серьезно поговорить…
— Ну, садись тогда. — Гвоздь распахнул перед ним заднюю дверцу.
— Серьезно поговорить, — сказал Мазур с нажимом на первое слово.
Гвоздь думал не более пары-тройки секунд. С непроницаемым лицом нагнулся к передней дверце:
— Паша, к ребятам пересядь, я сам поведу…
Шофер, дисциплинированно не задавая вопросов, пересел к охранникам. Гвоздь кивнул Мазуру на переднее сиденье, обошел «Волгу» спереди, устроился за рулем и, пропустив дребезжащий маршрутный автобус, влился в поток. Мазур видел в зеркальце, что вторая машина висит на хвосте, как ей и положено.
— Маршрутники эти — страшное дело, — сообщил Гвоздь, как ни в чем не бывало. — Слышали краем уха, что есть какие-то такие правила, но толком ничего не знают. Какие тут авторитеты, номера и понятия! Они, козлы, в погоне за рубликом и самого президента стопчут, если на дороге попадется. У вас в столицах они такие же дурные?
— Да нет, поумнее, — сказал Мазур ему в тон, столь же безмятежно.
— Когда-то, лет двадцать назад, «Волгу» страшно хотелось, спасу не было, — столь же непринужденно продолжал Гвоздь. — Тогда «Волга», да еще в экспортном исполнении — это было что-то…
— А ты хорошо шоферишь, Фомич, — сказал Мазур, по-прежнему не выказывая ни малейших признаков нетерпения.