— Ее, вполне возможно, и не обыскивали, когда загнали трудиться на бордельной ниве, — к чему, собственно? Нынешние мобильники бывают и очень махонькие… Вот только кто?
— Аллах его ведает, — честно признался Мазур. — Нам бы людей, нам бы технику… Но все равно, есть о чем доложить начальству, а это, любой военный согласится, уже кое-что. Хуже нет представать пред грозны очи начальства пустым. Правда, для меня Самарин — начальство временное…
— Зато для меня постоянное, — сказала Катя.
— Сочувствую, — кивнул Мазур. — Под его началом постоянно служить — это уж никак не медок ложкой наворачивать…
Он бросил на соседку мимолетный взгляд и побыстрее отвернулся.
— Вы ведь свою мысль не закончили, Кирилл Степанович, — преспокойно сообщила Катя. — А я ее телепатнула. «При одном-единственном исключении», а?
— Н-ну… — промямлил Мазур, не глядя на шуструю девчонку.
— Я правильно угадала?
— Н-ну, около того…
— Я с ним не сплю, — безмятежно сказала Катя. — Коли уж вы его сто лет знаете, то согласитесь: будь все наоборот, он и любовнице бы спуску не дал, если бы она от него зависела по службе…
— Уж это точно, — с чувством сказал Мазур. — Хлебнул я от него пару раз горюшка, но тем не менее уважаю за некоторые черты характера… Если уж у нас пошел столь фривольный разговор, милая моя радистка Кэт, то интересно бы знать: а не пытался ли…
— А вот этого я вам не скажу. Терпеть не могу сплетничать о начальстве. Есть в этом что-то лакейское, вам не кажется?
— Пожалуй… — сказал Мазур, откровенно ее разглядывая.
— А вам ведь интересно…
— Н-ну…
— И более того, — сказала Катя, улыбаясь той мимолетной, легкой, ведьминской улыбочкой, которую женщины, ей-же-ей, осваивают еще в колыбели. — Вы не просто обывательский интерес тешите, вы еще и цепочку выстраиваете, а? На косвенных прокачиваете, не свободна ли я. Вы правда хотите со мной переспать?
Мысленно произнеся про себя несколько энергичных слов, Мазур усмехнулся:
— А если я цинично кивну?
— Бога ради, что тут такого? — пожала плечиками Катя. — У меня с месяц никого не было, под мужика хочется так, что зубы ноют… Ну что, киваете?
— М-да, — сказал Мазур. — Однако ж молодое поколение…
— А что, лет двадцать назад вам девушки исключительно поцелуи в щечку позволяли?
— Ну, я бы не сказал…
— Вот видите. — На ее губах вновь появилась неуловимая ведьминская улыбочка. — Кирилл Степанович, есть аспекты, которые легко просчитать. Весь Балтфлот знает, что славный адмирал Мазур западает на натуральных блондинок, спасу нет. Правда, локоны у них обычно длиннее. — Она мимолетно коснулась кончиками пальцев своих светлых волос, постриженных чуть ниже ушей. — Но это не столь уж существенно, правда?
— Не свистите, радистка Кэт, — сказал Мазур уверенно. — Так уж и весь Балтфлот… Да он в массе своей и не слыхивал про скромного и незаметного Кы Сы Мазура… Это вы сплетенку какую-то, широко известную в узких кругах, подхватили, так что не пытайтесь меня оконфузить…
— Я и не пытаюсь, — сказала Катя серьезно. — Я вас и в самом деле, простите, изучаю. Как представителя старшего поколения. Вы ведь меня тоже, да? Вот видите… Это вечный процесс, нет?
— Пожалуй, — подумав, согласился Мазур.
— Я в ваши годы усиленно пытался просечь стариков, но не скажу, что достиг особенных успехов. По моему твердому убеждению, поколениям друг друга так и не понять до конца. Я до сих пор не могу проломиться во внутренний мир ребят из какого-нибудь ОСНАЗа — а они, будучи наставничками, тоже не вполне нас понимали…
— А вот интересно, как они вас наставляли?
— Согласно классикам, — сказал Мазур, чуть подумав. — Бросали нас в огонь и с бесстрастным научным любопытством смотрели, сгорим мы или нет. Ну, большей частью мы не сгорали… интересно, как это обстоит сейчас?
— Да точно так же, я думаю, — ответила Катя. — С одним существенным недостатком: у нас нет вашего размаха. Глобус скукожился… Обидно. А вы красиво увели разговор на высокие материи от моих легкомысленных реплик, Кирилл Степанович…
Мазур повернулся к ней и довольно долго смотрел в светло-карие глаза — в меру ехидные, в меру умные и, надо признать, красивые. Приятная была девочка, слов нет, но…
— Интересно, что вас от меня отвращает? — словно вновь прочитав его мысли, поинтересовалась клятая напарница. — Неужели прямота в современном стиле?
— Ум, прелесть моя, — сказал Мазур серьезно. — Терпеть не могу у себя в постели острых умом женщин, не вяжется оно как-то…
— Так вы ж не ум имеете в виду, — сказала Катя. — Вы сложности подразумеваете. Боитесь, что умная женщина будет вам некие сложности создавать… А?
— Быть может… — должен был признать Мазур.
— В жизни не создавала мужчинам сложностей, так что если вы только этого боитесь…
— Катерина, — сказал Мазур. — Вокруг шляется необозримое число молодых усатеньких лейтенантов вкупе с капитанами…
— А ну их, — браво отмахнулась Катя. — Сверстник пошел какой-то не такой — самодовольный и эгоистичный. Только и думает, как самому кончить, без оглядки на мои желания, повелителя изображать начинает после первого же раза. А старшему поколению, как просвещали более опытные подруги, свойствен шарм и обхождение… Я вас, часом, не шокирую?
— Эх, милая моя натуральная блондинка… — искренне усмехнулся Мазур. — Сконфузить меня ненадолго вы можете. А вот шокировать… Боюсь, шокировать меня уже ничем невозможно. Зачерствел… Можно, я отвечу на ваш легкий цинизм своим? Как вы с такими-то взглядами на стариков-шармеров избегнули амора с господином Самариным? Он, между прочим, тоже порою склонен западать на блондинок. И не говорите мне, что он не делал попыток, я-то его сто лет знаю…
— А вот представьте, не делал, — сказала Катя. — Должно быть, по той простой причине, что мы с ним работали в условиях, где решительно не было подходящего для а мора местечка… Зато сейчас оно имеется, так что пользуйтесь случаем, пока не передумала…
Мазур стойко выдержал ее взгляд и спокойно изрек:
— Спасибо, непременно.
— Позвольте считать это решительным объяснением, господин адмирал?
— Позволяю, — рассеянно, легкомысленно сказал Мазур, включая зажигание.
Не настолько уж он был шокирован ее прямотой, чтобы потерять самообладание, — в конце-то концов, за последние четверть века в его жизни хватало молодых особ, предлагавшихся столь же раскованно и независимо, еще до наступления эры феминизма. Было время привыкнуть…
— И вот еще какой нюанс… — сказал он с интересом. — Катенька, вы, я заметил, с ба-альшой охотой врезали ей по физиономии. С нескрываемым удовлетворением, я бы выразился… Вряд ли это латентный садизм — человек с подобными качествами не прошел бы кое-какие тесты.