Еще издали, по их виду, Мазур определил, что они засекли господ адмиралов первыми. И ничего тут не было удивительного — шум мощного дизеля далеко слышен посреди первозданной природы, а вот встречные являли собою экологически чистый образец путешественников: никаких вонючих и шумных механизмов, только десяток лошадей, определенно монгольских, невысоконьких и лохматых, как кавказские овчарки.
И ничего тут не было удивительного — шум мощного дизеля далеко слышен посреди первозданной природы, а вот встречные являли собою экологически чистый образец путешественников: никаких вонючих и шумных механизмов, только десяток лошадей, определенно монгольских, невысоконьких и лохматых, как кавказские овчарки. Шесть лошадей были основательно навьючены огромными тюками, брезентовыми, тщательно перевязанными темными веревками. И четверо верховых. Один так и оставался в седле, а остальные давно спешились.
— Обрати внимание… — сказал Лаврик бесстрастно, большим пальцем отведя предохранитель лежавшего на коленях автомата.
— Ну да, — сказал Мазур, переключив рычаг на нейтралку и потянув на себя рычажок двери так, чтобы при нужде моментально распахнуть ее пинком, отработанно вывалиться наружу и еще в полете послать пару очередей.
Компания была интернациональная: один сагаец и трое субъектов славянского облика. Что интересно, вооружены все поголовно: у троих карабины (причем у сагайца еще и кобура на поясе, по виду вроде бы для нагана), а у четвертого и вовсе «сорок седьмой» «Калаш», потертый, но выглядевший вполне ухоженным.
Сцена по-прежнему оставалась немой. Караванщики и сидевшие в машине разглядывали друг друга. Мазур видел, что встреченные ими путешественники все, как на подбор, в годах, люди пожившие и оттого степенные, никто не делал резких движений, но рученьки покоились в непосредственной близости от Оружия. Узкая стежка, стиснутая двумя лесистыми склонами, не позволяла ни тем, ни другим взять в сторону. Мазур механически отметил, что до монгольской границы, ежели по прямой, было всего-то километра полтора. Быть может, караванщики оттуда и держали путь, не утруждая себя цивилизованными пошлостями вроде загранпаспортов и виз. А может, попросту браконьерничали. Здесь, в этих местах, автомат — вовсе не обязательно принадлежность криминалитета, это вам не мегаполис. А попросту необходимая в хозяйстве, как вилы, вещица. Из автомата и марала положить не в пример сподручнее, и лихих людей пугнуть можно так, что навек зарекутся…
Человек с автоматом наконец двинулся вперед, прошел метров пятнадцать по направлению к машине и остановился, сутулясь, — рослый, медведеобразный дядя в застиранном, опрятном камуфляже, с бледно-синими татуировками на тыльной стороне ладоней.
Пожалуй, это походило на приглашение к разговору. Мазур, обменявшись с Лавриком быстрым взглядом, распахнул дверцу и выпрыгнул наружу, так и не произнеся никаких банальностей типа «Прикрой меня», — он и так знал, что Лаврик не будет ни медитациями заниматься, ни декламировать про себя самозабвенно старофранцузских поэтов…
Автомат так и висел у него на плече стволом вниз — ну, что поделать, тут все так ходят, деталь национального костюма, и не более того… Медведеобразный дядя, конечно же, не мог не заметить, что за агрегат болтается у Мазура на плече, — но не изменил позы, не шелохнулся. Ага, вон оно в чем дело…
— Здорово, — сказал Мазур, остановившись в двух шагах, встав так, чтобы при необходимости иметь в виду укрывшегося на склоне, за деревьями.
— Здорово, коли не шутишь, — сказал дядя.
— Путешествуете?
— Ну
— Какое совпадение, мы вот тоже… — сказал Мазур. — Как тут, если вообще? Спокойно?
— Да слава богу… — пожал могучими плечами собеседник с видом полного простодушия и спокойствия.
— Тоже неплохо, — сказал Мазур. — А чего это у тебя вон тот чудак за деревом прячется? — и, не отводя глаз от собеседника, дернул подбородком в том направлении.
— А пописать пошел, — объяснил тот.
— На людях-то стесняется.
— Бывает… По делам, значит?
— Да вроде того.
— Вот и мы тоже, — сказал Мазур. — Вы, стало быть, туда?
— Ну
— А мы — туда.
— Тоже занятие, — сказал дядя преспокойно.
Никто из его спутников не сделал попытки ввязаться в разговор, так и стояли в настороженной готовности. Хорошая, сыгранная команда, точнее, стая, ждущая сигнала вожака…
А сигнала-то и нет. Вожак неглуп. Мы ему определенно непонятны, и он, как многие умные люди, предпочитает с непонятным не связываться…
Краем глаза Мазур разглядывал тюки — что бы там ни было, это что-то напрочь лишено угловатых очертаний. Нечто мягкое, легко принимающее форму тары. Травка, а? Ну, в таких местах приличные люди незнакомым подобных вопросов не задают…
— Ну что, счастливого пути? — спросил Мазур дружелюбным тоном.
— И вам счастливенько, — отозвался дядя с автоматом.
Он бросил в сторону склона один короткий взгляд — и оттуда тут же проворно спустился пятый, с карабином на плече, демонстративно застегивая портки.
«Ага, — подумал Мазур. — Он высмотрел сверху, что мы одни, никого за собой не тащим, — и решил не связываться. Серьезные люди, не шпана…»
Он кивнул главарю, отвернулся и зашагал к машине, поневоле представляя собственную спину размером со стадион. Вся надежда была на Лаврика. Да нет, не должны, обойдется…
Обошлось. Когда он залезал в машину, загадочные караванщики дружно полезли в седла. Мазур перекинул рычаг, и черный джип медленно покатил мимо всадников и навьюченных лошадок.
— Пронесло, — вздохнул Лаврик. — Тебя тоже?
— Травка, а? — повторил Мазур вслух первоначальную догадку.
— Не обязательно. Мало ли что можно переть через границу… Серьезный народ, обстоятельный, на рожон не лезет. Сообразили, что мы на засаду правоохренителей не особенно и похожи.
— Ага, — сказал Мазур. — Люблю серьезных и…
Передок машины легонько сотрясло, словно что-то жесткое ударило снизу, джип катил дальше, но его трясло уже беспрестанно, капот подбрасывало… Выжав тормоз, Мазур перекинул рычаг и быстренько выскочил на безлюдную стежку. Лаврик вывалился с другой стороны, пригнулся на расставленных ногах, держа ствол автомата под безукоризненным углом в сорок пять градусов.
Светило солнышко, стояла тишина, и никого не было вокруг. Вот только зверообразный джип все сильнее, буквально на глазах, клонился капотом к земле — обе передние покрышки проседали, сплющивались под громкое и равномерное шипение уходящего воздуха.
Бормоча под нос матерные слова, Мазур направился назад по дороге, старательно всматриваясь в землю. Метров через двадцать он обнаружил искомое — старательно присыпанные землей широкие дощечки, усаженные внушительными гвоздями, мечта йога…
— Идиот старый, — громко сказал он сквозь зубы.
Быть может, и не стоило себя упрекать — «ежи» были отлично замаскированы на изрытой копытами тропе, если не знать заранее, ни за что не заметишь, кто ж мог подумать… Но все равно лопухнулись, идиоты…
— Ясна картина, — сказал подошедший Лаврик. — Машину они, конечно, услышали издали. И тут же сделали закладочку — на случай, если придется именно в этом направлении отступать… Не успели бы они смастерить эту штуку второпях при нашем приближении — заранее, конечно, запаслись. Не первый раз тут ездят, надо полагать, это мы, вахлаки, на чужую наезженную тропу вперлись, но кто ж знал.