— Позвольте мне по крайней мере надеть шкуры пантер, чтобы прикрыть наготу, — потребовала Вьерна.
— Ты будешь носить шелковое одеяние рабыни, — ответил Марленус.
— Нет! Ни за что! — Она изо всех сил сжала кулаки.
— И в Ар ты вернешься не как захваченная в бою пленница, а верхом на тарне, как обычная рабыня.
Вьерна со стоном закрыла глаза. Марленус, терпеливый, как настоящий охотник, дождался, пока она снова посмотрела на него.
— В лагере ты будешь пользоваться румянами для лица.
В глазах девушки появился ужас.
— Уши тебя проколют и вденут серьги. Вьерна поспешно отвернулась и разрыдалась.
— Плачешь ты совсем как обычная женщина, — заметил Марленус.
Вьерна вскрикнула от отчаяния и разразилась целым потоком слез.
Марленус сидел рядом с пленницей, скрестив перед собой ноги, и наблюдал за ней. Он рассматривал с величайшим вниманием, изучал ее. Настоящий горианский хозяин должен знать каждый дюйм тела своей рабыни, каждый ее волосок. С одной стороны, она обычная рабыня, ничего не значит для него, но с другой — она одна из его женщин. И он должен знать ее полностью, целиком, каждый дюйм ее тела, каждую клеточку ее мозга. Меньшее его не устроит. Это его собственность. Настоящий хозяин должен хорошо знать то, что ему принадлежит.
Наконец Марленус поднял на меня глаз и кивнул на длинную шеренгу разбойниц с уже надетыми на них ошейниками, продолжавших предпринимать жалкие попытки вырваться из рук удерживающих их мужчин.
— Если хочешь, можешь выбрать себе любую из них, — предложил он.
— Нет, убар, — отказался я.
Марленус поднялся на ноги.
— Мы заночуем в лагере Вьерны. Утром вернемся в наш лагерь, к северу от Лауриса. — Он обернулся к своим людям. — Представьте этих рабынь их бывшей предводительнице.
Одну за другой связанных девушек проводили мимо Вьерны. Некоторые сопротивлялись, но разбойнице дали возможность заглянуть в лицо каждой. После этого рабынь увели, подталкивая в спину тупыми концами копий. Многие девушки плакали. Вьерна бесстрастно смотрела им вслед.
— В лагере, — сообщил ей Марленус, — мы наденем на каждую из них отдельные кандалы.
С этими словами он освободил ей руки и отвязал кожаный ремень с ее левой лодыжки. Правая нога у разбойницы оставалась привязанной к брусьям деревянного каркаса.
— Встань, — приказал он. Вьерна поднялась.
— Руки, — скомандовал Марленус.
Она ответила ему полным ненависти взглядом.
— Руки! — настойчиво повторил убар.
Пленница тряхнула длинной гривой волос и, повернувшись к Марленусу спиной, скрестила запястья. Марленус защелкнул на них наручники для рабов.
— Ничего прочнее у вас не нашлось? — дерзко поинтересовалась разбойница.
— Для начала попробуй освободиться от этих, — ответил Марленус.
Девушка с редкостным упрямством пыталась разорвать тонкую на вид металлическую цепь наручников. Усилия ее, конечно, оказались напрасными.
— Эти наручники специально рассчитаны на рабыню, — пояснил Марленус. — Для женщины их вполне достаточно.
В глазах Вьерны появилась ненависть.
— Ведь ты — всего лишь женщина, красавица, не так ли? — воскликнул Марленус.
Вьерна гневно вскинула голову и отвернулась.
Марленус достал веревочную петлю и накинул ее на шею разбойницы, а свободный конец веревки привязал к своему поясу. После этого нагнулся и ножом перерезал кожаный ремень, что удерживал девушку у лежащей на земле деревянной рамы.
Вьерна стояла перед ним со скованными за спиной руками, с веревочной петлей на шее, свободный конец которой был завязан на поясе Марленуса.
— Удача никогда не изменяет вам, убар? — снова спросила разбойница. — Вам неведомы поражения?
Марленус рассмеялся.
— Давай-давай, маленький табук, — весело ответил он, — веди нас в стойло!
Вьерна стиснула кулаки и, круто развернувшись, повела нас к своему лагерю.
— Нам с тобой есть о чем поговорить, — идя за ней следом, задумчиво произнес Марленус. — Мы с тобой очень давно не виделись.
11
ГОРИЦВЕТ В РУКАХ МАРЛЕНУСА
Мы с Марленусом ужинали, сидя в его лагере в нескольких пасангах к северу от Лауриса.
Полог громадной, растянутой на восьми высоких шестах охотничьей палатки убара был откинут, и со своего места за низким столом я мог видеть веревки, натягивающие края нашей палатки, а чуть поодаль — внутреннюю стену частокола, построенного из толстых заостренных ветвей. Видел я и людей Марленуса, сидящих у костров, и разложенные тут и там всевозможные коробки, и скатанный в рулоны брезент, и рамы с натянутыми для просушивания шкурами, свидетельствующими об удачной охоте. Я знал, что в больших деревянных клетках Марленус держит двух слинов и четырех лесных пантер, пойманных живыми.
— Вина! — приказал Марленус.
Красивая рабыня тут же наполнила его кубок.
— Не хочешь ли сыграть? — спросил Марленус, указывая на доску с уже расставленными в боевом порядке фигурами, готовыми начать сражение.
— Нет, — ответил я.
Настроение сейчас было не для игры. Мне уже приходилось меряться с ним силами. Его атаки всегда отличались сокрушительной напористостью. Я и сам играю в довольно агрессивной манере, но в поединках с Марленусом чаще вынужден защищаться. Играть с ним можно, лишь обороняясь, ведя позиционную борьбу и ожидая, когда он, увлекшись, допустит какую-нибудь ошибку. Однако он редко это себе позволял. Он был действительно превосходным игроком.