— Неужели на меня так неприятно смотреть? — спросила она.
Я окинул ее оценивающим взглядом.
По правде говоря, это была одна из самых красивых женщин, которых мне когда-либо доводилось видеть. Роскошные светлые волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам; огромные темно-синие глаза, сейчас смотревшие на меня с таким презрением… Казалось, она рождена лишь для того, чтобы доставлять радость мужчине.
Однако в каждом ее движении сквозил хищник; она напоминала пантеру в человеческом обличье, дерзкую и коварную, желанную и смертельно опасную, женственную и неутомимую. Высокий рост женщины, пожалуй дюймов на шесть превышавший средний рост горианской женщины, лишь подчеркивал производимое ею впечатление горделивой надменности.
— Нет, — ответил я, — смотреть на тебя не неприятно.
Незнакомка окинула меня высокомерным взглядом.
— Я свободный человек и требую, чтобы со мной обращались как с пленным, а не как с рабом.
Она медленно провела острием копья по моей открытой груди. Я стиснул зубы.
— Вам не следовало пить вино, — медленно произнесла женщина. — Тут вы допустили ошибку.
— Да, — согласился я.
Я не мог отвести от нее глаз.
— Мы уже не первый раз используем свой лагерь как ловушку.
У меня сжались кулаки от ярости.
— Тебе удалось уйти в лес дальше, чем всем остальным, — продолжала она. — Ты сильный и выносливый.
Я снова почувствовал наконечник копья на своем теле. Я посмотрел ей в глаза.
— Ты сильный, — повторила она.
Я рванулся в растягивающих тело кожаных ремнях, напрягая мышцы рук и ног. Безрезультатно. Путы, затянутые женщинами-пантерами, держали надежно. Я был полностью в их власти. Я снова посмотрел в глаза стоящей рядом со мной молодой женщины.
Это, конечно, Вьерна, в этом я нисколько не сомневался. Только предводительница банды, чье влияние и власть общепризнанны и бесспорны, может смотреть на пленника с таким холодным спокойствием и безразличием. Ее право — решать, как со мной поступить. Я и мои люди находились всецело в ее власти.
Подошла еще одна девушка и остановилась рядом с Вьерной. Ее я тоже узнал. Это была Мира, с которой я разговаривал в нашем лагере в лесу.
Она запрокинула голову и посмотрела в небо.
— Скоро взойдут луны, — сказала она и, взглянув на меня, рассмеялась.
Вьерна села рядом со мной на землю, по-мужски скрестив перед собой ноги.
— Давай побеседуем, — сказала она, вынимая из-за пояса охотничий нож. — Как твое имя?
— Где мои люди? — спросил я.
— Ты должен только отвечать на мои вопросы, — холодно заявила Вьерна.
Я почувствовал у себя на горле лезвие ножа.
— Я Боск, — ответил я, — торговец со свободного острова Таборг.
— Тебе ведь советовали больше не входить в леса, — сказала она, поигрывая ножом у меня перед глазами.
Я промолчал. Мы продолжали внимательно рассматривать друг друга.
— Где мои люди? — снова спросил я.
— Закованы в цепи.
— Что вы собираетесь с нами сделать?
— Зачем тебе эта женщина, Талена? — не ответив на мой вопрос, спросила Вьерна.
— Некогда, очень давно, она была моей свободной спутницей.
— И ты решил спасти ее, как герой, и возобновить ваши прежние отношения?
— Да, я очень надеялся, что наши отношения будут восстановлены.
— Она была бы тебе неплохой спутницей, верно?
— Верно, — согласился я.
— Но ведь она всего лишь рабыня! — рассмеялась моя собеседница.
— Но ведь она всего лишь рабыня! — рассмеялась моя собеседница.
— Она дочь убара! — с негодованием воскликнул я.
— Мы научили ее тому, что значит быть рабыней, — заверила меня разбойница. — Я лично за этим следила.
Я снова заворочался в своих кожаных путах.
— Думаю, она очень изменилась с тех пор, как вы виделись в последний раз, — заметила Вьерна.
— Что вы с ней сделали? — закричал я.
— Человеческие существа вообще изменчивы, — пожала плечами предводительница. — Мало что в них остается постоянным. Ты — глупец, потому что принимаешь образ, оставшийся в твоих воспоминаниях, за живого, реального человека. Так не бывает!
— Что вы с ней сделали? — взмолился я.
— Самым лучшим для тебя было бы совсем забыть о ней, — ответила Вьерна, продолжая играть с ножом: установила на пальце кончик лезвия и старалась удержать его вертикально. — Послушайся моего совета. Она уже не достойна спасения.
Я забился в своих путах, как связанное животное, почувствовавшее приближение своей последней минуты.
— Какой ты свирепый раб! — насмешливо заметила Вьерна.
В отчаянии от собственной беспомощности я откинулся на спину.
Вьерна начала играть лезвием ножа у самого моего лица. Время от времени я ощущал холод стали.
— Талена собственноручно написала послание своему отцу, Марленусу, великому убару, — продолжала Вьерна.
Я молчал.
— Разве тебе не интересно узнать, что говорится в этом послании?
Я почувствовал лезвие ножа у самого горла.
— В нем она просит отца заплатить за ее освобождение, выкупить ее.
Я невольно закрыл глаза.
— Только рабы просят, чтобы их выкупили, — стучал в мое сознание голос Вьерны.
То, что она говорила, было правдой. Мне вспомнилось, как в пага-таверне девушка Тана просила, чтобы я выкупил ее. Поступая так, она как бы признавала себя рабыней.
— Марленус разорвал это послание в клочья и швырнул в огонь, — продолжала Вьерна.