Поцелуи мы с Широй уже закончили, и теперь она лежала на груди, уперевшись в пол локтями и положив на ладони голову. Волосы ее густыми волнами струились по плечам. Она тяжело дышала. Даже в слабом мерцании света лампы я различал крохотные пупырышки у нее на коже, густо усеивающие все тело от бедер, плотных и крепких, до плеч, широких и покатых, от ложбинки позвоночника на спине до грудей, тугих и тяжелых, увенчанных все еще набухшими сосками. Она перевернулась на бок и, убрав волосы с лица, посмотрела на меня глубоким, мерцающим в темноте взглядом. Я наклонился над ней, поднял с пола снятый ошейник и с сухим металлическим лязгом защелкнул на ее шее. Шира не выразила ни малейшего протеста. Она знала, ей следует повиноваться мне, как рабыне — своему хозяину.
Я взял девушку за плечи и перевернул на спину. Соски на ее упругой груди с дерзким вызовом взглянули прямо на меня. Сейчас они были особенно красивы — крупные, тугие, налившиеся кровью. Я тронул их губами. Она глухо застонала и снова потянулась ко мне. Когда я отстранился от нее, масло в лампе догорало. Я поднялся, встав на колени. Шира не спускала с меня затуманенного взгляда.
— Завтра, рабыня, — сказал я, — мы высадимся на берег в Лаурисе. После этого я выпущу тебя из трюма.
На шее у нее все еще висела тонкая золотая цепочка с когтями и клыками диких животных, которая была на ней и в день, когда мы увидели друг друга впервые на обменном пункте разбойниц. Я наклонился над девушкой и снял цепочку. Она не сопротивлялась. Я потянулся к ее левой лодыжке и снял браслет из мелких речных ракушек. Шира не возражала. Она больше не была женщиной-пантерой.
— Когда я выпущу тебя завтра из трюма, — спросил я, — какую одежду тебе принести?
Она уронила голову.
— Одежду рабыни, — едва слышно ответила Шира.
Расположившись в одной из кают кормовой палубы «Терсефоры», стоящей у причалов Лауриса, мы с Риммом и Турноком внимательно изучали примитивную карту территорий, лежащих к северо-востоку от этого небольшого провинциального северного городка. Стараясь быть насколько возможно точными, мы наметили на карте предполагаемое местонахождение лагеря Вьерны и границы обитания ее банды.
— Они должны быть где-то здесь, — постучал я прутиком по карте.
— А почему нам не двигаться по тропе, указанной отметинами на деревьях? — спросил Турнок.
— Если эти девчонки, Тана и Эйла, были так хорошо осведомлены о пути к лагерю Вьерны, — заметил Римм, — другие тоже должны его знать.
— К тому же, как я понимаю, Вьерна ожидает, что Марленус из Ара станет ее преследовать, — добавил я. — Для нее это крайне важно, именно на этом основан ее план отмщения Марленусу за собственный плен и унижения. — Я посмотрел на Турнока. — Вполне возможно, что она сознательно добивается того, чтобы эти сведения стали ему известны.
— Получается, она знает, какой дорогой он проследует, — сказал Римм, — и устроит* ему засаду.
— Верно, — согласился я.
— Не очень-то хочется угодить в западню Вьерны, — заметил Римм.
— Марленус — великий убар, — возразил Турнок.
— Марленус — великий убар, — возразил Турнок. — Он наверняка будет действовать осторожно.
— Марленус — великий убар, но мудрость порой ему изменяет, — задумчиво произнес я.
— Марленус несомненно полагает себя охотником, — сказал Римм. — Он уверен, что женщины-пантеры в страхе побегут от него и его отряда. Он думает лишь о том, как бы поймать их.
— Но жертва, которую он надеется поймать в свои сети, может тем временем вести собственную игру и охотиться на самого охотника, — закончил я его мысль.
— Ну и ситуация, — покачал головой Турнок.
— С другой стороны, — продолжал Римм, — о нас Вьерна ничего не знает. И не подозревает о нашем участии в игре.
— Именно поэтому, — добавил я, — мне и хотелось подойти к лагерю Вьерны с любой другой стороны от привычной тропы. При этом миновать ловушки, расставленные на пути.
— Рассчитываете иметь дело с женщинами-пантерами? — усмехнулся Римм.
— А что? Я ведь торговец.
— И что мы должны будем делать?
— Мы разобьем базовый лагерь в полном соответствии с нашими предполагаемыми интересами — покупкой слиновых шкур, — сказал я. — После этого специально отобранная группа углубится в лес, как будто не зная о местонахождении лагеря Вьерны и зоны обитания ее отряда. Таким образом мы вступим в контакт с кем-нибудь из членов банды. Мы с ними, или они с нами.
— Довольно часто, — усмехнулся Римм, — женщины-пантеры устанавливают контакт уже после того, как пустят стрелу вам в спину.
— Поэтому для установления контакта мы выпустим рабыню — настоящую рабыню, с клеймом, ошейником и цепями на руках.
— А какая же женщина сможет долгое время прожить в лесу с цепями на руках? — спросил Турнок.
— Никакая, — ответил я. — Но ей и не придется жить в лесу долгое время. Думаю, она очень скоро окажется в руках у Вьерны.
— Это точно, — подтвердил Римм. — И после этого ее незамедлительно выставят на продажу.
— Правильно, — согласился Турнок.
— Попасть в плен к лесным охотницам несложно, — заметил я. — Гораздо труднее от них ускользнуть.
— И все же это должна быть женщина, знакомая с жизнью в лесу, — уточнил Турнок, — которая сможет не заблудиться и хотя бы недолгое время прожить в чаще самостоятельно.