Славик различил только ключевые слова, но осознал: контакт постепенно налаживается, они с Кетилем начали отчасти понимать друг друга. Оказывается, древнескандинавский не настолько сложен, как думалось поначалу! Когда постоянно находишься среди людей, говорящих на чужом языке, невольно начинаешь прислушиваться и учиться!
Кетиль двинулся по знакомой тропке, в обход хлебных полей — нельзя идти через пашню напрямик, потопчешь, а чужой труд надо уважать. Лес, когда-то окружавший Альдейгьюборг, вырубили или пожгли, чтобы освободить место для посевов. На дальние луга, за грядой холмов, водят скотину на выпас, глухие чащобы сохранились выше по течению реки, в сторону Ильмень-озера, на берегах которого стоит юный Хольмгард-Новгород. Отправишься в противоположную сторону — уткнешься в непроходимые приладожские болота.
— Большие дрэки могут пройти до Хольмгарда только через волок, — рассказывал по дороге Кетиль, и плевать ему было, поймет Слейф или нет. — На реке пороги, корабль разобьется. Волоков два, в Медвежьем урочище и на Тропе Лося. Дрэки сэконунга Рёрика Скёльдунга мы перетаскиваем за один полный день. Я пошел в первый дальний вик позапрошлым летом, мы добрались до самого Кёнугарда — большой город, как Аахен или Бирка! Ты меня слушаешь, Слейф-гасти?
— Хват ист «гасти»?
— Чужестранец.
Человек не из нашего рода, пришедший из дальних земель. Но не враг.
— Не нидур.
— Ох, ну что с тобой делать, Слейф… Бестолковый, как маленький ребенок. А ты выглядишь старше меня, совсем взрослый мужчина. Сколько зим назад ты родился?
— Хват?
Кетиль остановился, сокрушенно покачал головой и принялся указывать пальцем то на себя, то на солнце. Взял сухую палочку, начертил на земле несколько кругов. Вытянул руку, начал загибать пальцы.
— Кетиль эйнн, Кетиль твейр, Кетиль трир…
— А-а! Ясно! Сколько мне лет? — Славик подобрал сухую ветку березы и наломал на двадцать семь кусочков. Выложил на тропинке в три ряда, два по десять и еще семь. — Считай, я еще маленький!
— Альдинн, — припечатал Славика Кетиль. — Взрослый человек. Рёрику-конунгу и того меньше! Ты сильный, это видно, но ты не воин. Кто ты на самом деле? Жрец?
— Эк эм Слейф.
Кетиль машинально сплюнул и сразу извинился — плевок в сторону, даже невольный, может обидеть человека. Слейф смущенно заулыбался и снова пожал плечами. Балбес.
По расчетам Славика они отошли от города километра на четыре, углубившись в смешанный лес — березняк сменил золотисто-изумрудный сосновый бор, река Волхов оставалась по левую руку.
— Леса тут нехорошие, — сказал Кетиль. — Злые. Но когда приходишь к богам, бояться нечего. Рёрик говорил, будто ты знался с Трюггви-годи, а он недобрых людей чуял за тысячу шагов — получается, тебе можно показать изваяния духов Асгарда. Божий круг словинов в другом месте, севернее — конунг ходит отдать требы словинским богам, это их земля, они называют ее Латока.
Вот даже как? Выходит, понятие «Ладога» здесь хорошо известно, но Кетиль подразумевает фюльк, сушу, а не огромное озеро. Как же оно называлось в прошлом?
Скандинавы обустроили свое капище давным-давно, не меньше полусотни зим назад — когда самые решительные и смелые мореходы начали разведывать восточные речные пути. Кто именно основал Альдейгьюборг история умалчивает, но скорее всего даны и норвежцы встретили на месте будущего города деревню кривичей, рыболовов и охотников, обитавших в этих местах спокон веку.
Славяне против соседства с пришельцами из-за моря явно не возражали — во-первых, кривичи могли постоять за себя, а во-вторых, окажись люди с севера излишне наглыми и агрессивными, колонизировать земли приильменья и приладожья никогда бы не получилось. Наоборот, серьезные морские торговцы предпочитали относиться к местным доброжелательно и вовсю помогали отбиваться от налетов дружин, занимавшихся откровенным разбоем.
Доверие между славянами и норманнами постепенно укреплялось и наконец Ладога, или же Альдейгьюборг, стала родным домом для представителей самых разных племен — Славик подумал о том, что понятия «глобализация» и «мультикультурность» актуальны не только для XXI века, правда в древности взаимопроникновение культур и смешение народов шли более цивилизованно, что ли? Да-да, цивилизованно, никакой ошибки: процесс движется медленно, со взаимным уважением и без политкорректной навязчивости! «Понаехавшим» в Ладоге симпатизируют, чужеземцы строят город, защищают его, преумножают богатство! А главное — ценят свое и чужое право жить по обычаям предков.
— Тихо! — Кетиль поднял руку и замер на полушаге. Осторожно развязал ремешки у гарды меча, подобрался, сделался неуловимо опасным. — Плохой запах… Слейф, держись у меня за спиной.
Осторожно развязал ремешки у гарды меча, подобрался, сделался неуловимо опасным. — Плохой запах… Слейф, держись у меня за спиной. Идем очень тихо…
Славик и сам почувствовал, что ароматы лесных трав, грибов и влаги перебиваются неприятной вонью, хорошо знакомой любому человеку с медицинским образованием: душок разложения. С чего вдруг Кетиль взялся за оружие? Скорее всего, в зарослях издох кабан или другой лесной зверь, задравший оленя медведь оставил подгнивать тушу…