Проводить Слейфа и Вигольва пришел только датский годи. Было видно, что Трюггви недавно ранили, и тяжело: правая рука примотана к груди льняными полосами, пустой рукав рубахи заправлен за поясок — все правильно, дружина Рёрика седмицу назад сцепилась с двумя снекками из Арконы, разбойничавшими вдоль побережья Восточного моря, причем каждому известно, что сэконунг с начала лета охотился за арконцами и наконец загнал их в ловушку, перебил, а одну из снекк взял как трофей. Норманны уничтожали обнаглевших грабителей по собственной инициативе — кому понравятся постоянные нападения на торговые корабли и налеты на прибрежные деревни, когда жителей вырезают или обращают в рабство, а припасенные для купцов товары достаются беспокойным обитателям Руяна?
Разговор был короткий — Эцур расслышал лишь несколько слов.
Трюггви-годи поклялся богами, что Слейф всегда будет дорогим гостем и другом, но племянник Вигольва ответил кратко, совсем не так, как полагается правилами вежества. Вместо него говорил старик. Потом они забрали небольшой мешок с вещами и поднялись на борт, разместившись на носовом настиле, как и полагается гостям. Вигольв нес в руках какой-то длинный предмет, замотанный в грубую холстину, перехваченную ремнями, — очертаниями похоже на меч, но все-таки не меч…
Эцур не ошибся: в Альдейгьюборге было бы простительно позабыть что угодно, только не нарезной карабин. Рёрик не сумел бы им воспользоваться, а если бы и решился, наверняка покалечился или случайно убил другого человека.
— …Постарайся не разговаривать, — заранее предупредил Гончаров Славика. — Для Эцура-хёвдинга и его молодцев мы с тобой являемся данами, родственниками здешнего главы рода, Хельги. Проверять никто не будет, они всегда верят на слово, особенно если это подтверждено достойными людьми. Что-нибудь понадобится — я сам спрошу у Эцура или его кормчего. Еды у нас достаточно, пресная вода в реке. Надеюсь, грядущим вечером мы будем дома.
Так и получилось. Скандинавы были исключительно мобильным народом, а боевой дракар, если употреблять современные термины, мог находиться в «автономном плавании» больше трех недель, при условии наличия достаточного количества припасов. Немудрено, что скандинавы без особых затруднений ходили через Атлантику кратчайшим маршрутом — из Норвегии до Фарерских островов, оттуда в Исландию, Гренландию и, наконец, к Ньюфаундленду и берегам нынешней Новой Англии.
После полудня дрэки Эцура преодолел южную часть Ладоги и уверенно вышел к истоку Невы, мимо проплыл знакомый Славику Ореховый остров с небольшой финско-норманнской деревней. Весла практически не использовались, ветер расправлял прямоугольный парус, подгоняло быстрое течение, узкий стремительный корабль двигался с быстротой дизельного речного трамвайчика, какие десятками ходят по Неве в будущем. Причем будущем не таком уж и далеком — до Двери оставалось всего семьдесят с небольшим километров.
Норвежцы к двум фальшивым данам отнеслись безучастно — если это друзья хёвдинга, пускай идут часть дороги с нами, ни от кого не убудет. Это и позволяло Славику и Владимиру Платоновичу общаться вполголоса на русском. Серьезные темы не обсуждались — потом! — зато Славик услышал достаточно полезных сведений об окружающем его мире этой стороны. Оказалось, что слова «Нев» или «Нево», сейчас означающие и реку, и озеро, скорее всего древнефинские, а вот скандинавы называют этот водный поток или «Ньо», «Новая река», или «Альда», «Волна». Почему именно «Новая»? Ничего сложного, норманны пришли сюда недавно, лет сто назад, может немногим больше…
— Выходит, «Альдейгьюборг», это «Город Волны»? — попробовал перевести Славик. — Правильно?
— Скорее всего, да. Точное значение, вернее — спектр значений этого слова утеряны. Надеюсь, однажды ты сам разберешься.
— То есть как — сам?
— Заходи почаще в гости к Трюггви. Дружина Рёрика остается зимовать в Ладоге, разве что в теплое время года сходят за товаром в Киев-Кёнугард.
— Значит, они упоминали Киев? Это же далеко! И потом, вы сказали: «в гости к Трюггви»? Да если я отсюда выберусь, за Дверь больше — ни ногой!
— Не зарекайся. Тише, кажется, к нам Эцур идет.
Время подступало к вечеру, дружина собралась трапезничать — требовать от походных условий обязательной степенности никто не собирался, каждый берет себе хлеба и копченого мяса, запивают прихваченным из Ладоги светлым пивом.
Хёвдинг всего лишь хотел пригласить родичей Хельги-бонда разделить вместе со всеми пищу. Вигольв поблагодарил, причем по лицу сурового Эцура было видно, что слова старика ему приятны и близки сердцу: норманны любили красивую и вежливую речь.
Наскоро перекусили, затем снова устроились на гладких досках под резной головой невиданного рогатого дракона, украшавшего носовую часть корабля. Славик, чувствуя себя если уж не в полной безопасности, то по крайней мере вполне уверенно, задремал на солнышке — дрэки покачивает на волнах, плеск разрезаемой форштевнем воды, обстановка самая умиротворяющая. Ничуть не похоже на страшный первый день, проведенный в плену у грозного Рёрика.
— …Подходим, — Гончаров ткнул кулаком Славика в плечо. — Самое время, закат. Прекрасно успеваем.