Когда улица Боннель скрылась за поворотом, Марсиньи мелко перекрестился, надеясь, что на сегодняшнюю ночь неприятности окончены. Вскоре можно будет отправиться домой и немного поспать.
Капитан просчитался — его главнейшие бедствия пока даже не начинались. Судьба подстерегла мессира де Марсиньи на подъезде к святой обители, располагавшейся рядом с каменной твердыней Тампля — парижского Дома бедных рыцарей Храма Соломонова.
* * *
Нет ничего необычного в проезжающем по парижским улицам возу, запряженном парой фландрских тяжеловозов — здоровенных, гнедой масти коняг, со спокойным нравом и мохнатыми толстыми ногами. И сам воз, являющий собой массивную телегу с высокими бортами и цельными деревянными колесами не представляет собой зрелища экстраординарного.
Телега нагружена темным, намокшим сеном — высокая копна громоздится над головами двух возниц. Словом, зрелище до боли привычное. В городе множество конюшен при дворянских отелях, кордегардиях, монастырях. При замке короля, наконец! Иногда капитану Марсиньи казалось, что лошадей в городе едва ли не больше, чем жителей.
Но никто и никогда не повезет сено посреди ночи. Да еще и не в Париж, а из Парижа — телега направлялась к воротам города, от которых начинается дорога на Фонтенбло и далее к югу.
Следует вспомнить, что приказом канцлера Ногарэ передвигаться по городу до наступления рассвета запрещено.
Следует вспомнить, что приказом канцлера Ногарэ передвигаться по городу до наступления рассвета запрещено. Всем, кроме королевских сержантов, лекарей, священников и дворян, едущих с государственными поручениями от его величества Филиппа, самого Ногарэ или светлейшего коадъютора. Приказ соблюдался плохо (особенно в окраинных кварталах) и своего предназначения — поддерживать порядок в городе по ночам — практически не выполнял. Уж в этом Марсиньи мог поклясться на Святом Писании.
В любом случае доселе никто не осмеливался на подобную наглость — возить сено не днем, каковой Господь предназначил для трудов, а в самые глухие часы перед восходом.
— Стой! — заорал Гуго де Кастро, уловив недовольный взгляд капитана, и спрыгнул с козел крытой повозки. Мощные фландрийцы надвигались прямо на него, тяжело грохоча копытами по деревянной мостовой. — Стой! Служба прево Парижа! Именем короля!
Один из двоих возниц натянул вожжи, коняги фыркнули и остановились. Марсиньи сумел разглядеть в факельной полутьме, что нахальные хозяева телеги облачены в черное — длинная одежда, наподобие блио. И мечи на поясах — ничего себе! С каких это пор благородные дворяне развозят сено?
— Тебе что, приказ канцлера неизвестен? — начальственным басом взревел Гуго, быстро подходя к вознице.
Капитан поморщился. Почему на нарушителей благочиния обязательно надо орать так, что пыль на дороге поднимается? Сам Марсиньи повышал голос крайне редко — отчасти потому, что характер такой, отчасти оттого, что понимал: любой преступник более опасается не громогласного стража закона, а тихой, но угрожающей и многозначительной речи. Пускай уж господа сержанты орут на лавочников и пугливых обывателей…
— Кто такие, откуда!? — продолжал надрываться Гуго, но внезапно осекся, резко сбавив тон. О чем он далее разговаривал с владельцем воза, Марсиньи не слышал.
— Мессир капитан, вам лучше подойти. — Де Кастро обернулся. Голос почему-то немного смущенный. Марсиньи сплюнул, кивнул второму Гуго, чтоб глаз не спускал с повозки, куда заперли схваченных злодеев, и направил коня в сторону громадной телеги. Что такого опять случилось?
— Арно де Марсиньи, служба короля, — бросил капитан незнакомцу в черном, и вдруг заметил, что платье человека украшено донельзя знакомым символом. Из-под распахнутого на груди тяжелого суконного плаща проглядывал нашитый на груди алый восьмиконечный крест.
— Фюстель де Бевер, брат-рыцарь Дома ордена Храма, — слегка поклонился в ответ черноплащный. — По поручению Жерара де Вилье, командора Франции!
Слово «командор» было сказано по-латински: «preceptor firmiter», что означало «бессменно начальствующий». Ничего не скажешь, громкое имя. Командор всей Франции, по меркам тамплиеров, приравнивался в мирском статусе к вице-королю. Второй человек после Великого магистра всемогущего Ордена.
Произнесенные слова настолько удивили капитана, что он не обратил внимания на фамилию самого возницы.
— Э-э-э… Командор Франции поручает братьям Ордена возить сено? — наконец промолвил Марсиньи, озадаченно поглядывая на телегу. — К тому же, достойный мессир, если вы — рыцарь, то почему на вас сержантское облачение?
— Устав это допускает, — снисходительно пояснил тамплиер. — И я хочу напомнить господину капитану, что рыцари Храма имеют исключительное право прохода по городу ночью, ибо мы не только воители, но и монахи.
Указ канцлера со всей недвусмысленностью говорит о лицах духовного звания. Мы можем проехать, господин де Марсиньи?
— Разумеется. — Капитан заставил лошадь отойти чуть в сторону и указал смущенному Гуго на повозку с заключенными. — Прошу простить за невнимательность моего помощника.
— Пустое, господин капитан…
Тамплиер любезно кивнул и снова забрался на облучок телеги. Тяжеловозы, громко и очень грустно вздохнув, снова повлекли воз к городским воротам.