— Ты уже достал со своими советами. В отличие от тебя, я в армии служил и с «калашом» обращаться умею.
— Это охотничий карабин, а не автомат. Почувствуй разницу.
— Отцепись. Двигаемся моим прежним маршрутом, сначала на север до реки, потом на запад. Попытаемся выйти к Финскому заливу. Если это действительно Нева, выберемся на побережье минут через сорок.
— Главное — не торопиться, полный день впереди. Судя по подъему солнца, полдень наступит часа через полтора.
Когда оба любителя экстремального отдыха надлежащим образом снарядились и собрались в поход, Трюггви, увидев открытую Дверь, собрался было увязаться вслед — еле удалось заставить остаться в квартире. Славик постарался придать голосу грозно-начальственный тон, указал на искалеченную руку и с грехом пополам связал в единую фразу три исландских слова: «нельзя», «болезнь», «потом». Трюггви — это было хорошо заметно — сильно переживал, вновь упомянул «хелльдирра», но когда понял, что решение Славика окончательно и обжалованию не подлежит, демонстративно притащил из комнаты стул, взял в левую руку один из своих ножей и уселся рядом с Дверью: с места не сдвинешь. Ладно, пускай охраняет, все-таки здоровенный парень, пускай и раненый, присмотрит за проходом на ту сторону куда эффективнее Натальи.
Между прочим, с Натальей Трюггви нашел общий язык моментально — никто не ожидал от него эдакой куртуазии, более приличествующей не диковатому скандинаву середины девятого века от Рождества, а галантному джентльмену викторианской эпохи: пока пили чай и завтракали, он постоянно подвигал к Наталье тарелки с бутербродами, важно о чем-то спрашивал, нашел вчерашний рисунок с дикобразом и попытался рассказать о собственном (и Славика) героизме — словом, хотел произвести благоприятное впечатление. Славик на всякий случай пояснил, что эта дис — кона Сигарис, сиречь Серегина жена, и получил в ответ уверенное: кона — это годр, такое богам по нраву.
Наталье были вручены распечатки словаря — изучай, Наталья! — и даны краткие указания, как вести себя в чрезвычайной ситуации, причем инструкции выработали экспромтом: кирпич между косяком и Дверью обязательно пускай лежит, заглядывать на ту сторону следует с максимальной осторожностью; ни в коем случае нельзя выходить из коридора, если появится человек или животное — запереться на ключ. Раз в двадцать минут обязательно вызывать Серегу по рации и докладывать обстановку (при полуоткрытой Двери радиосигнал на той стороне принимался). Вооружение — травматический пистолет, на всякий случай.
— Не уверен я, что травматика остановит зверя, если он попытается сюда прорваться, — сказал Славик. — Вся надежда на Трюггви, если он взялся проследить, есть надежда, что вовремя отреагирует. Наташа, ни в коем случае не рискуй — при любом подозрении на угрозу захлопывай Дверь.
— А как же вы?
— Переждем. Огнестрел с собой, отобьемся. Откроешь через час-другой и попробуешь связаться…
— Мне кажется, или придуманная вами система слишком ненадежна?
— Ничего другого предложить не можем, — заключил Серега. — Хватит болтать, двинулись.
Трюггви, я на тебя надеюсь!
Трюггви, заслышав свое имя, промычал что-то неразборчивое и зыркнул вслед приключенцам с видимым неодобрением.
Минувшей ночью в лесу прошел сильный дождь — в ямках стоит вода, влага на листьях папоротника, при порывах ветра с деревьев за шиворот летят крупные капли. Душно, день будет жаркий и наверняка закончится грозой.
— Ничего себе, — пыхтел Серега, — из промозглого питерского ноября прыгнули в самый разгар лета. Грандиозно… А ну постой! Что это такое по-твоему?
У самого края узкой прогалины, за которой начинались знакомые Славику приречные завалы бурелома, находилось творение человеческих рук: обрубленные топором сучья березы, поставленные треногой, на земле под ними — следы небольшого костерка, черные угли.
— Я проходил здесь прошлый раз, кострища не заметил, — сказал Славик. — Вон гляди, на сосне моя зарубка.
Решили изучить проплешину внимательнее и нашли очередные доказательства присутствия человека: невзрачную коричневатую веревочку, вроде бы конопляную, и два неполных обглоданных рыбьих скелета: Серега предположил, что отдыхавший в этом месте человек запекал рыбу на углях. Рассчитывали обнаружить отпечатки обуви или ступней, но если таковые и были, их смыл недавний ливень.
— Не думаю, что Трюггви жил один-одинешенек в этом лесу, — заметил Славик. — Вдруг местные его ищут? Сам подумай, человек несколько дней назад сгинул незнамо куда, у него обязательно есть друзья или родственники…
Зрительная память Славика не подвела: вскоре они вышли к гигантскому валуну в форме ящеричьей головы и моментально заметили необычное: по противоположной стороне реки стлалась тонкая полоска синеватого дыма. Разглядеть его источник в бинокль не получилось — ориентировочно, огонь жгли на дальнем островке справа или сразу за ним, на берегу.
— Тут стало заметно оживленнее, — Славик передал бинокль Сереге и полез в карман за сигаретами. — Прошлый раз — ни единой живой души за исключением зверья и птичек, а теперь мы словно в центре мегаполиса очутились. Может, у них и впрямь масштабная спасательная операция? Воображаю, каково придется Наталье, если в квартиру вломится целая рота древних данов, обвешанных железом с головы до ног, и устроит допрос — куда подевали кореша Трюггви?