— Подъем, подъем. — На лавке устроился незнакомый пожилой человек, обликом походивший на любого из дружинников Рёрика. Волосы заплетены в косу, на шее обычный набор амулетов, включая коловорот, молот Тора и серебряную лошадку, богатый пояс с нашитыми серебряными монетами, коричневая рубаха, шаровары… Глаза хитрющие, будто задумал невесть какую шутку.
— Что? — Славика аж подбросило. Дыхание перехватило. — Вы…
— Да, — кивнув, усмехнулся седой. — Слава, когда вы в следующий раз пойдете в церковь, поставьте свечку. Даже две. Первую за то, что мы с Трюггви Гуннарсоном успели вас найти, а вторую — за самого Трюггви, пускай он и закоренелый язычник.
Тут Славик осознал, что питерский гость стоит за плечом старикана и радостно лыбится.
— Мы уже успели переговорить с Рёриком-конунгом, — невозмутимо продолжал седой. — Сразу после тинга. Конунг согласен отпустить вас и вернуть все вещи без выкупа: Трюггви рассказал ему историю с хелльдирром, и Рёрик благодарен вам за спасение жизни годи.
— Подождите-подождите. — Славик замотал головой. Ему казалось, что сон продолжается. Выпалил единым духом: — Вы кто? Как вы здесь оказались? Прошли через Дверь? А где Серега? Что с квартирой?
— Успокойтесь, — внушительно сказал человек. — Обещаю, я отвечу на все вопросы. Несколько позже. Вначале разрешите узнать, это вы накладывали швы на плечо Трюггви-годи? После ранений?
— Конечно я. А в чем дело?
— Ни в чем.
А в чем дело?
— Ни в чем. Отличная работа, вы профессионал. Швы придется снять этим вечером или завтра с утра, Трюггви останется в Альдейгьюборге, а ближайшие лекари, владеющие этим умением, находятся в Византии или Халифате. Мы обязаны как можно скорее оказаться в дельте Невы. Тем более, что в этом городе находятся Грау, Серые — не ожидал их здесь встретить. Незачем привлекать внимание.
— «Серые»? — не понял Славик.
— Ах, конечно, вы же не знаете… Потом объясню, это очень долгая история. Я обязан взять с вас слово: никуда не уходить из датской слободы и крайне желательно не терять меня из виду. Повторяю: вам очень повезло — здесь можно было застрять надолго, если не навсегда. Или погибнуть, что гораздо вероятнее. Слава богу, этого не произошло. Поднимайтесь, у нас есть неотложные дела. В первую очередь необходимо еще раз встретиться с Рёриком-конунгом, он сейчас в доме старейшины…
* * *
Славик заболел.
Проведя целую неделю в условиях, близких к экстремальным (с точки зрения психологического комфорта), даже ни разу не чихнул, а дома первым же вечером свалился с высокой температурой, ознобом и ломотой в костях.
— Скорее всего, последствия тяжелого стресса, — определил Владимир Платонович, спаситель, избавитель и вообще, как выяснилось, отличный мужик. На «ты» он начал обращаться к Славику в день встречи, сиречь позавчера, быстро найдя общий язык с гражданином Российской Федерации образца XXI века. — Ты постоянно был в сильном напряжении, а теперь резко расслабился. Психосоматика, вот что это. Должен знать.
— Знаю, — прохрипел Славик, свернувшийся калачиком на диване в гостиной и укрытый теплым одеялом. Потряхивало изрядно, при разговоре зубы стучали. И пот в три ручья. — Пройдет…
— Скорее всего — пройдет. А если ты, друг любезный, подхватил там какую-нибудь инфекцию, о которой в наши времена и слыхом не слыхивали? Были прецеденты. Вирусы и бактерии стремительно мутируют, некоторые их виды исчезают, другие появляются. Откуда мы знаем, чем болели люди полторы или две тысячи лет назад? Скажу больше: ты мог занести на ту сторону современную заразу — к примеру грипп.
— Грипп? — удивился Славик. — Он же…
— Не перебивай. В древности не отмечено случаев эпидемий гриппа — впервые он появился в Европе только в конце шестнадцатого века, завезли из Азии. Эпоха великих географических открытий принесла на наш континент не только знания, пряности и золото… Я поражаюсь не только твоей неосторожности, но еще и неслыханной самонадеянности, перерастающей в безрассудство. Надеюсь, первый урок не пройдет даром и ты поймешь, что шутить с Дверьми нельзя.
— Я уже понял. — Славик шумно высморкался и протянул руку за литровой пивной кружкой, наполненной горячим чаем с коньяком и лимоном. — Честное слово, понял. Удивляюсь, как жив остался.
— Тут как раз ничего удивительного. У твоих приятелей-данов очень своеобразное отношение к человеческой жизни, совсем не такое, как у нас. Или даже во время обеих Мировых войн. Норманны никого не убивают зря, просто так, из удовольствия. Одно дело враг, выступивший против тебя с мечом в руке, и совсем другое — обычный пленник. А ты был ой как необычен — любопытство пересилило, кроме того, ты догадался с пятого на десятое объяснить, что видел Трюггви, потерявшегося несколькими днями раньше. Дружине без годи, знающего волю богов, никак не обойтись…
— Никогда бы не подумал, что Трюггви — жрец.
Дружине без годи, знающего волю богов, никак не обойтись…
— Никогда бы не подумал, что Трюггви — жрец. Он младше меня!
— Забудь о седобородых старцах в белых одеяниях и с посохами. В понимании скандинавов годи должен быть крепким сильным мужчиной, первым в битве и на пиру. Иначе боги Асгарда откажут ему в расположении — культ юродства и телесной немочи как «святости» и «близости к Богу» породило средневековое христианство, древним славянам и скандинавам такой взгляд покажется диким и нелогичным. Они не любят слабости во всех ее проявлениях. Впрочем, и старцы-жрецы тоже есть: живут при капищах, обучают молодежь, хранят предание — своего рода «профессура», старший преподавательский состав, уважаемые и знающие люди…