— А какова численность войска Кылыч-Арслана? — тактично поинтересовался Сеня.
— Порядка ста тысяч человек, и это еще не предел, — по-военному отрапортовал перстоносец. — К туркам каждый день подходят подкрепления, видимо, сгоняемые под стены Антиохии из ближайших населенных пунктов. Промедление смерти подобно. Если мы сейчас не сделаем ничего, скоро предпринимать что-то и не нужно будет. Наши войска ослабнут от голода. И даже если мы сможем заставить драться всех до последнего ландскнехта, турки все равно задавят нас численностью.
— А сколько солдат у вас в армии вообще? — спросил Иван, не желая оставаться в стороне от развития событий. Боэмунд ответил.
— Маловато. Маловато будет, в натуре, — почесал затылок Жомов. — Надо понимать, у вас не только тактических ракет нет, но и какой-нибудь элементарный пулемет, срочно требующий починки, тоже не водится?
Сеня скорчил страшную рожу, но Иван в ответ состроил такую невозмутимую мину, что стал похож на статую Командора, забывшую о том, на хрена она вообще с кладбища в город выбралась. А вот Боэмунд, не понявший из Ваниной речи ни слова, напротив, сделал сочувствующий вид и разочарованно поцокал языком. При этом он не спускал глаз с других крестоносцев, как бы давая им понять, что он, дескать, общается с чужестранцами на равных, поэтому вы (то бишь все остальные рыцари) должны выказывать перстоносцу максимум уважения.
— Значит, если мы не сможем заставить ландскнехтов выйти на бой, то будем сметены в пару секунд, — оставив омоновца в покое, задумчиво проговорил Рабинович, обращаясь ко всем собравшимся сразу. — А если поднимем?
— Со стороны Константинополя к нам движется подкрепление, — проговорил один из рыцарей, то ли Роберт Нормандский, то ли Роберт Фландрский. — Если хотя бы часть рыцарей сможет прорваться к нам, то дело крестового похода не умрет. Мы уже через пару дней сможем вернуться в Антиохию и вновь выбить отсюда сарацин. Вопрос в том, как поднять ландскнехтов? Уговоры на них не действуют, телесные наказания тоже. Да и нечего там уже наказывать. На каждом только кожа да кости остались. А таких людей бить — только палки о них ломать…
— Помню, случай один у меня был, — перебил крестоносца Ричард и, не обращая никакого внимания на сердитое шипение Рабиновича, поднялся со своего места. — Мы тогда городок один осаждали. У меня под началом тысячи три мечей было, а в городке — раз в пять меньше защитников. Однако преодолеть сопротивление осажденных мы никак не могли. У солдат начал падать боевой дух и дисциплина. Я, хоть и наказывал каждого первого, кто под руку попадался, воодушевить свои войска так и не мог. Поэтому мне оставалось только связаться со святым Георгием и попросить его вдохновить моих людей. Мы с Жориком на короткой ноге, поскольку его папа с моим отцом вместе на свадьбе у Девы Марии гуляли. Так вот, святой Георгий лично мне отказать тогда не мог. Он явился по первому требованию и воодушевил солдат тем, что впереди них бросился в бой. Городок мы тогда взяли легко. Вот я у вас и хочу спросить, не имеет ли кто-нибудь знакомых на небесах?
— Вот и позови своего Георгия, — предложил кто-то из толпы. — Пусть спустится с небес и сарацинам жару задаст.
— Не могу, — пожал плечами Ричард. — Во-первых, я тут не командую, а святой Жорик слегка зажрался и ни с кем, кто чином младше бригадного генерала, разговаривать не хочет. Я могу только раз в год с ним общаться, и то только согласно божественной воле. Георгий Победоносец, правда, для меня как для друга детства всегда второй шанс дает. То есть позволяет с ним связываться не один, а два раза в год. И то для этого нужна очень критическая ситуация. Иначе я и единственного раза в год лишусь.
— Ты это все придумал или соврал? — поинтересовался Жомов у своего оруженосца, когда тот закончил говорить и сел на свое место.
Однако ответа Ваня так и не дождался, поскольку раньше, чем пятая точка Ричарда коснулась посадочного места, Сеня захохотал.
— Святой Георгий, значит? Здорово! — восхитился он и обвел глазами собравшихся. — Значит, если появится какой-нибудь святой, ваши войска пойдут в атаку?
— Так точно, — согласился с ним Боэмунд. — Да не просто пойдут, а на крыльях помчатся!
— Отлично. Будет вам завтра святой, — самодовольно улыбнулся Рабинович. — А пока расскажите мне, что такое Святое Копье. Есть тут кто-нибудь, владеющий информацией?
— Есть. Например, я. Епископ Андрей, — встал и представился тучный мужчина, отдаленно напоминавший Попова. — Святое Копье является тем оружием, которым был добит Иисус, распятый на кресте. С тех пор в это Копье влилась святая сила. И если воин, владеющий им, сражается против врагов Христовых, то он становится абсолютно неуязвимым для их оружия, и его удар наливается божественной разрушительной мощью. К несчастью для нашего воинства, это уникальное оружие пропало и находится где-то в Иерусалиме. Думаю, если бы мы обладали им, то никакая сарацинская армия не смогла бы остановить наше победное шествие. Еще могу добавить…
— Садись, пять, — оборвал речь епископа кинолог и снова обвел взглядом рыцарей. — Сейчас вы получите немного лепешек. Самим их жрать запрещаю. Раздайте самым слабым и убогим солдатам, а завтра соберите все свои отряды на южной стене. Будет вам и чудо, будет и святой. На этом собрание закончено. Всем разойтись по местам, а мы пока пойдем пообщаемся с кем-нибудь из архангелов…