— Ага, бегу, — возмутился мой Сеня. — Откуда я знаю, может быть, у вас за время осады желудки совсем усохли, и теперь тебе не то что лизнуть, понюхать хватит, чтобы нажраться!..
Вот в таком духе Рабинович с турком и начали переговариваться. Вы уже и сами, наверное, догадались, что исход этой дискуссии был предрешен заранее. Не родился еще такой сельджук, чтобы у моего Сени смог выгодные для себя условия выторговать. Если это и сможет кто-нибудь сделать, то только какой-нибудь другой Рабинович. И то только в том случае, если он с самого детства учился снег тунгусам продавать, а затем всю жизнь только этим и занимался. Поэтому утомлять вас пересказом переговоров не буду, а сразу скажу, чего Сеня в результате их достиг.
После длительных и упорных дебатов Фируз согласился получить грифов «крем-брюле» без пробы, но в полном объеме. Правда, в обмен на это турок согласился открыть нам не ворота Антиохии, а всего лишь маленькую калиточку в своей башне. Причем в том случае, если вышеуказанный «крем» Фирузу не понравится, за ним оставалось право затворить калитку снова и потребовать компенсации морального ущерба в размере головы годовалого теленка… Как вы думаете, был у сельджука хоть маленький шанс на то, что наш, то есть грифов, «крем-брюле» ему не понравится? Я думаю, увидев жомовскую гору мышц, Фируз даже думать не станет о том, крем ему дали или что-либо иное!
— Абдулла, собирай помет в тележку, а ты, Ричард, мчись к Боэмунду и скажи, чтобы шел сюда. Передай ему, что все прошло удачно, — скомандовал обоим чужим оруженосцам Сеня, а сам повернулся к Фирузу.
— С земли нав… то есть крем соскребывать? — услужливо поинтересовался он.
— Нет, себе оставьте, — тоном миллиардера, решившего вместо чаевых оставить коридорному чемодан с алмазами, благодушно заявил Фируз. Ну, спасибо! Уважил.
Тут к месту событий подоспел и Боэмунд в сопровождении десятка своих верных рыцарей. Тех, которые Перстом Осененные. Ричард шел позади них и, видимо, по старой привычке, чеканил шаг.
— Мне передал ваш слуга, что переговоры с язычниками, хвала Господу, прошли успешно? — произнес Боэмунд. Фраза прозвучала полувопросом, и Сеня утвердительно кивнул. — Это очень хорошо. А то я боялся, что святой Жоржик от нас отвернулся и конкуренты из отряда Готфрида на западной стене нас опередят. Когда вы решили начинать штурм?
— Да хоть сейчас, — пожал плечами Рабинович и кивнул в сторону стен Антиохии. — Рожу сарацинскую между зубцов видите?
Боэмунд, а за ним и остальные рыцари дружно кивнули.
— Вот этот урод только и ждет сигнала. Оголодал, гад.
— Так что, ему бабу вести надо? — оторопел предводитель перстоносцев.
— Не в том смысле, идиот! — рявкнул на него Рабинович. — Просто человек обычной жратвы хочет. Корочки хлеба нет с собой ни у кого?
Все десять рыцарей из свиты Боэмунда так дружно полезли за пазухи, что я даже вздрогнул от неожиданности. Честное слово, инстинкт проснулся! Так и захотелось прыгнуть вперед и помешать им пистолет из внутреннего кармана вытащить. Понятное дело, что огнестрельного оружия у рыцарей быть не могло. Поэтому я и остался сидеть на месте, а перстоносцы одновременно вытащили по краюхе хлеба и дружно протянули Рабиновичу. Мой Сеня хмыкнул.
— Спасибо. Одной вполне достаточно, — проговорил он и повернулся к Фирузу, жадными глаза взиравшему на невиданное обилие яств со своего места между зубцов башни. — Эй, урюк, лови. Это тебе подарок в знак самых добрых намерений. Но только попробуй, гад, своих обещаний не выполнить. Весь город по кирпичику разберу, но тебя найду и покараю!
— Извините, — перебил моего хозяина Боэмунд. — А сэр Дурная Башка почему спит? Он своей доблестью нам в штурме Антиохии помогать не будет?
— Будет. Еще как будет, — заверил рыцаря Рабинович и заорал: — Рота, подъем! Тревога!
Ваня подскочил как ужаленный. Несколько секунд он тупо смотрел по сторонам, пытаясь сообразить, где находится. Потом ценой титанических умственных усилий ему удалось осознать, что в данный момент он не в казарме. Горестно вздохнув о лучших днях своей жизни, Жомов врезал в ухо первому же рыцарю, подвернувшемуся под руку. Остальные, уже хорошо обученные, тут же бросились врассыпную. На месте остался стоять один Боэмунд. Тормоз он, что ли?..
— Ну и зачем людей пугать надо было? — поинтересовался у омоновца мой Сеня.
— Извини, Робин, блин. Привычка, — пристыженно ответил Ванюша. — Ты, это, на каком параграфе устава остановился? Заснул я что-то…
— А сейчас и вовсе навеки заснешь! — рявкнул на него мой хозяин. — Мы тут штурм начинаем, а ты спишь, как Матрешкин на телефоне.
— Е-мое, так что ты сразу мне не сказал?! — удивился омоновец и посмотрел на рыцарей. — Чего стоите? Ура, что ли?.. — И Ваня помчался вперед, размахивая дубинкой.
Догнали мы омоновца почти у стен. Причем этого оказалось мало. Пришлось Ванюше еще и объяснять, что в нашей ситуации штурм означает только то, что мы потихонечку проводим в город небольшую часть отряда Боэмунда, а затем, при помощи Попова, поднимаем дикий крик. Защитники Антиохии решают, что в город ворвалась вся армия крестоносцев, и быстренько сдаются. После этого наступает мир, благоденствие и повальная пьянка.
— Это хорошо, — согласился с последней частью фразы омоновец. — Только, может быть, не потихоньку? Может, вломимся в город, как настоящие представители российской милиции, и морду кому-нибудь набьем? А то потом перед коллегами неудобно, в натуре, будет…