— Значит, друг Андрюша, мало тебе моих баб, ты у меня еще и лошадей отбивать начал? — ехидно поинтересовался Сеня, едва мы отыскали Попова, истязавшего куст саксаула в припадке бессильной ярости на всех парнокопытных.
— А кто тебе сказал, что она твоя? — зло ответствовал криминалист. От такого развития диалога Сеня просто оторопел.
— А чья же еще? — удивленно спросил он у друга. — Я же на ней езжу.
— Вот как? — съязвил Попов. — Что-то я не заметил, чтобы наша волоокая танцовщица какому-то еврею под седло давалась!
Это высказывание Сеню полностью доконало. Мой хозяин согнулся пополам и начал тихо сползать в траву. Я, грешным делом, подумал, что у него колики, и бросился искусственное дыхание Рабиновичу делать. А куда деваться? Пока два этих идиота — Жомов с Поповым — перестанут удивленно на моего хозяина пялиться и сообразят, что ему помогать надо, за него уже даже ни один патологоанатом взяться не решится.
Пока я к Сене бежал, слышу, он уже хрюкать начал. Я думал, он языком своим давится или еще чем-нибудь таким же. Например, носом. Поэтому и прыгнул Рабиновичу на спину, чтобы он от удара выплюнул все, чему в горле быть не следует. Я вешу немало, а из-за ускорения удар моего тела о спину хозяина неслабый получился. Вот уж не знаю, устоял бы от него Жомов, но мой Сеня, да еще согнувшийся пополам, мигом носом в сухую траву зарылся. Однако хрюкать не перестал. Я с перепугу уже собрался Рабиновичу трахеотомию клыками делать, чтобы хоть какой-то приток воздуха к легким обеспечить, да хорошо — вовремя остановился! Оказывается, этот гад, мой хозяин то бишь, просто-напросто ржал, как сивый мерин.
— Мурзик, уйди, — задыхаясь от смеха, проговорил Рабинович, отталкивая мою морду, едва не вкусившую хозяйской крови, от своей шеи. — Попов, ну ты дурак! Ты до того туп, что на тебя даже обижаться нельзя. Я ему про кобылу, а он мне о танцовщице. Одни бабы на уме, блудник ты толстомясый!
— А какая между ними и лошадьми разница? — буркнул в ответ Андрюша, усиленно стараясь не засмеяться. — И те и другие ржут, жрут и кусаются.
Дальнейшие крайне остроумные изречения всей троицы я опущу. Отчасти потому, что большинство из них просто печатать никто не станет, а еще оттого, что и сам между человеческими самками и лошадьми никакой разницы не вижу. Все равно и первые, и вторые, даже вместе взятые, куда хуже собак!..
На наше счастье, Фатима, будь она трижды котом в нос поцарапана, при этом разговоре не присутствовала, беспечно готовя завтрак у костра. В противном случае, даже несмотря на ее восточное воспитание, а может, именно благодаря ему, ели бы мы утром чужие завтраки. Глазами. Мои менты возможность такого развития событий тоже предвидели, поэтому, подходя к нашей телеге, притихли и, вместо того чтобы зубоскалить, просто глупо ухмылялись.
А Попов еще и облизывался непрестанно, не забывая втягивать носом вкусный запах, распространявшийся от котла. Однако поесть и в этот раз спокойно не удалось — к нам на огонек перлась вся Боэмундова персональная рать в составе десяти человек.
— Не подходи, убью! — заявил Андрюша, загораживая собой котелок. — Нет у нас ничего. Бог не послал. И ты уйди, окаянный. А то сейчас таким крестом тебя осеню, что вместо папского пальца на своих плащах отбивные нарисуете. Если, конечно, вам эти плащи будет на чем носить!..
— Гляди-ка, Ваня, каким наш скромник разговорчивым становится, когда дело напрямую его желудка касается, — хмыкнул Сеня и повернулся к рыцарям: — С чем на этот раз пожаловали? Опять жрать хотите?
— Да не помешало бы, конечно, поскольку сами мы не местные, как вы знаете, и к тому же голодаем и скитаемся, — жалобно вздохнул Боэмунд. — Впрочем, раз вас Бог ничем не оделил, то Дева Мария вам присяжный заседатель… Мы вообще-то по другому вопросу пришли. Соизвольте выслушать. А то уйдем ведь.
— Охренеть. Я умру от горя, — зло заверил всех Попов.
— Андрюша, помолчи минуты три хотя бы, — утомленно вздохнул мой Сеня, а когда Андрюша насупился и замолчал, снова повернулся к рыцарям: — Так зачем вы пришли?
Боэмунд заговорил, а его спутники принялись в лад согласно кивать головами. Надо вам сказать, что у них, у крестоносцев, было принято выражаться крайне витиевато. До нашего русского мата этим речам, конечно, было далеко, но зато звучали все высказывания Боэмунда крайне заумно, и все обязательно через бога, его мать и добрый десяток святых в придачу. Именно поэтому пересказывать вам дословно слова этого дикорастущего европейца я не собираюсь. Просто изложу суть его пространной речи.
Тот, кто думает, что всякие там преступные группировки, мафия и беспредел — это наши, российские, изобретения, глубоко ошибается. Если бы вы с нами путешествовали или хотя бы мои прошлые рассказы читали, то поняли бы, как давно такие структуры придумали — еще раньше, чем древние греки на свет появились! А уж в средневековой Европе и вовсе одна «братва» жила. Правда, разговаривали они немного по-другому, зато разборки устраивали конкретные.
Так вот, Боэмунд числился в Европе далеко не последним авторитетом. Все как положено — замок типа фамильный; дача почти в Барвихе; отдых на Мальте, и, естественно, полна конюшня лошадей марки «Линконь» и «Кобылавет». «Меринседесы» тоже были, но тогда они не котировались.