В общем, практически все были уверены, что наших двойников неизвестный вражина вытащил из параллельной вселенной, и лишь один Андрюша то ли по вредности характера, то ли из-за природной лени твердил, что мародерствующая троица — это не кто иные, как сами доблестные российские милиционеры, но деформированные коварным временем. А поскольку самого себя поймать невозможно, то нечего и бегать за ними. И лишь когда во дворе дома одного из местных маленьких султанчиков мы нашли дохлую акулу, пронзенную тремя копьями и плавающую в бассейне кверху брюхом, только тогда Попов заявил:
— Да это садисты какие-то! Раз уж они могли так с безобидной рыбкой поступить, то меня точно среди них быть не может!
— Ничего себе безобидная рыбка, — хмыкнул Ваня, разглядывая акульи зубы. — Слушай, Андрюша, а ты мне такого зверя достать не можешь? Я ее к теще в ванну запущу, когда она мыться надумает. Вот интересно будет, кто из них кого загрызет.
Попов только покрутил пальцем у виска, но отвечать на жомовский вопрос не стал. Если честно, то я бы тоже не решился. Сомнения меня гложут, успела бы акула из ванны сбежать, или Ванина теща из нее балык быстрее бы сделала?.. А вот в том, что я-то ни за что ближе чем на три метра к Ленкиной матери не подойду, даже после всего, что мне в скитаниях перенести пришлось, уверенность была абсолютная. Я еще не самоубийца! И уж если Ваня боится своей тещи, мне от нее и вовсе подальше держаться нужно.
В остальном, кроме ставок на бой «акула — теща», в нашей группе были лад и согласие. Боэмунд, правда, первый день здорово чудил, стремясь вызвать на поединок всякого, кто на Фатиму посмотреть посмеет, но Жомов его быстро успокоил. Однажды, когда рыцарь раз в десятый за день схватился за меч, омоновец не выдержал и легонечко стукнул его своим кулачищем по лбу. Не знаю, слышали ли звон от этого контакта в Иерусалиме, но у меня уши заложило и показалось, будто взрыв ста килограммов тротила по сравнению с этим грохотом звучит, как камерная музыка.
После Ваниного урока Боэмунд присмирел. Не знаю, чего уж там у него в голове омоновец своим ударом сдвинул, но рыцарь совершенно неожиданно захотел учиться и начал приставать к Сене, чтобы тот преподал ему хотя бы вводный курс для начальной школы. Однако Рабиновичу было не до того, чтобы грамоте кого-то обучать. Поэтому образованием перстоносца занялся Абдулла. Целый день он обучал Боэмунда рисовать арабской вязью какую-то фразу на песке, и лишь к вечеру выяснилось, что рыцарь целый день писал «Аллах акбар»! Как истый христианин, Боэмунд обиделся на сарацина и хотел ему даже морду набить, но Попов не позволил. Поигрывая дубинкой, Андрюша заявил, что если рыцарь еще до кого-нибудь докопается, то он сам, лично, займется обучением любознательного Боэмунда.
— Спасибо, нет. Я уж лучше вовсе безграмотным похожу, чем полностью звезданутым, — отказался рыцарь, и на этом вопрос о его обучении с повестки дня был снят.
А, в общем, Боэмунд оказался очень полезен нашей экспедиции. За несколько лет до начала крестового похода он бывал в Иерусалиме и знал этот город как свои пять пальцев. Правда, из всех этих знаний в голове перстоносца твердо отложились лишь кабаки, девки да невольничий рынок, но при виде резиновой дубинки у своего носа рыцарь тут же вспоминал, какие храмы где находятся, в каких местах расположены христианские святыни и где, по преданию, находится Гроб Господень.
Сам он в этих местах не бывал, поскольку, как объяснил Боэмунд, сарацины, науськанные сынами Израилевыми, брали такую плату за входные билеты, что только помешанные на религии европейцы могли себе позволить выложить столько денег, чтобы посмотреть на иконы и прочие церковные атрибуты христианского Иерусалима. После этого рассказа Попов тоненько захихикал и собрался сказать что-то язвительное в адрес моего хозяина и всех его соплеменников, но нарвался на такой злобный взгляд Рабиновича, что предпочел прикусить язык.
— Правда, один раз я на Голгофу все-таки сходил, — в конце своего рассказа почему-то стыдливо признался нам Боэмунд. — У меня там один знакомый раб есть, франк по национальности. Так вот, он в профсоюзе уборщиков состоит, а эти проныры в любое закрытое место по десятку секретных проходов знают. Вот и подрабатывают иногда тем, что туристов по дешевке во всякие святые места пропускают. Как христианских, так и сарацинских.
— Отлично, — кивнул мой хозяин. — Когда мы определимся, куда именно нам попасть нужно, вот тогда ты с этим знакомым нам и поможешь.
Кстати, я заметил, что Сеня с Боэмундом начали подозрительно сближаться. Стали подолгу ехать рядом на конях, всякие там торговые операции обсуждать и о прочей коммерческой ерунде разговаривать. Поначалу я думал, что мой хозяин поле деятельности для своих махинаций подыскивает, но все оказалось проще. Оказывается, рыцаря с ментом сблизила неразделенная любовь!.. Нет, Фатима, конечно, намного мягче стала с моим Сеней разговаривать после того, как он ее от волков спас и вообще показал себя настоящим джентльменом. Да и перстоносцу, упорно добивавшемуся расположения танцовщицы всеми известными ему способами, парочка ласковых взглядов тоже перепала, но основное внимание девица все же уделяла Жомову. По крайней мере, красавчиком она больше никого не называла. Вот и тосковали вместе кинолог с рыцарем, завистливо поглядывая в сторону омоновца.