Вам эти имена говорят о чем-нибудь?.
. Мне тоже. Смею вас заверить, мои менты в истории крестовых походов разбирались не лучше. Пожалуй, только Попов мог припомнить имена нескольких полководцев, среди которых, кстати, ни одного вышеупомянутого не было. А мой Сеня с омоновцем знали по этой теме только то, откуда рыцари вышли и куда в итоге пришли. Стыдно, господин Рабинович. Фильм мы с вами, между прочим, вместе смотрели!..
Впрочем, на эту мою реплику Сеня никак не прореагировал, продолжая расспрашивать Абдуллу. Тот никаких фактов к своей первой фразе добавить не смог. Оставались только предположения. А они сводились к тому, что если Кылыч-Арслан, да благословит Аллах его заворот кишок — гав ты, блин! ну что за заразная манера разговора? — разделил свои войска, то это, вероятно, означало, что войско Петра Пустынника уже разбито.
— Нам-то что это дает? — устав от перечисления ветвей генеалогического древа Кылыч-Арслана и озвучивания Абдуллой послужного списка вышеуказанного султана, поинтересовался проголодавшийся Попов. За сарацина ответил мой хозяин.
— Если Абдулла прав, то дорога на Никею свободна, — хмыкнув, проговорил он. — Хрен его знает, этого султана, куда он свои войска послал, но теперь в город нам войти никто не помешает…
— Ты, Сеня, так спокойно об этом говоришь, что можно подумать, будто тебе по фигу, что какие-то там арабы наших разгромили! — возмутился сердобольный Попов.
— Ну, если всякие там франки, кельты, готы, бритты и саксы для тебя своими считаются, — с ехидной ухмылкой перечислил мой хозяин основной состав футболь… то есть войска Петра Пустынника, — то можешь горько поплакать.
— Я не о том хотел сказать, — смутился Андрюша. — Они же христиане все-таки.
— Так вы христиане? — удивился сарацин.
— Местами, — отмахнулся от него Рабинович.
— А святой Попов, да благословит Аллах его бездонное чрево? — не унимался Абдулла.
Во настырный! Все ему расскажи. Может быть, еще Сенину нательную религиозную атрибутику продемонстрировать?..
— Ну, этот даже в церковь иногда ходит, — осклабился Иван, вспомнив египетские откровения криминалиста.
— Ну я и попал, иблис меня задери, — оторопел сарацин. — Теперь, блин, креститься придется.
— Не обязательно, — покачал головой Рабинович. — У нас свобода вероисповедания.
— Это у вас, да благословит Аллах вашего мягкосердечного президента, — вздохнул Абдулла. — А у нас не положено, чтобы мюрид с оруженосцем различных богов почитали. — Он завертелся, как юла. — Так, уважаемые, да не прилипнет никогда жвачка к подошве ваших башмаков, дайте вспомнить, где тут ближайшая христианская функционирующая церковь?! В Эдессе, по-моему. Значит, разворачиваемся в обратную сторону…
— А хрен тебе не огородное растение? — ласково поинтересовался самозваный ботаник-садовод Жомов. — Мы, блин, в Палестину идем. Там и окрестишься.
— Действительно, — поддержал мой хозяин, никак не желавший ни менять маршрут, ни терять толкового проводника. — Прямо в той же реке, в которой крестили Христа, и поменяешь веру. — И хлопнул сарацина по плечу. — Между прочим, многие христиане об этом только мечтать могут!
— Ну, раз это так почетно… И вы мне окажете такую честь… — смутился польщенный Абдулла. — Тогда будем считать, что ваш нижайший слуга, недостойный пылесосить ваши фуфайки, будет проходить в пути испытание на знание основ христианства.
— Во-во, на том и порешим, — усмехнулся омоновец и тоже хлопнул сарацина по плечу, причем так, что Попов едва не потерял новообращенного в истинную веру оруженосца.
— Чего ждем, в натуре? Дорога свободна. Вперед, к пиву и бабам.
— К кому? — оторопел мой Сеня.
— Да это присказка такая, — смутился Иван.
— Ленке своей расскажешь!
Сене только дай повод кого-нибудь поддеть. Вы не думайте, Рабинович друзей не закладывает. Хотя, наверное, и следовало бы иногда это делать! Естественно, жомовской жене он ничего о «левых» стремлениях ее супруга не расскажет. Но кто сказал, что этим омоновца при случае шантажировать нельзя? Вы говорите?.. Значит, не было у вас друга-омоновца! Они же простые, как кошачий туалетный наполнитель, и всему запросто верят. Ну, грех не поиздеваться!
Впрочем, Сеня недолго терроризировал Жомова. В путь мы тронулись довольно быстро. Только позволили Попову с сарацином собрать остатки припасов, брошенных побратавшейся сарацинско-крестоносной ордой, и отправились в Никею. Это вчера, по холодку, двигаться вперед легко было. А сегодня солнце так быстро напекло буйные головушки российских милиционеров, что даже у Сени не то что издеваться, просто разговаривать сил не осталось. Попов же и вовсе через пару часов бросил вожжи, свалившись на солому, устилавшую дно телеги. Хорошо, что с ним хладнокровный Горыныч путешествовал. Наш жаростойкий огнемет тут же взял управление повозкой на себя. Наверное, смешно было смотреть со стороны, как он зубами крайних голов вожжи держит, а средней — на лошадь орет, побуждая ее веселей передвигать ноги, вот только мне было не до смеха. Во рту пересохло, язык едва дорогу не подметал, и вообще хотелось в телегу забраться, да гордость не позволяла. Все-таки я штатный милицейский пес, а не эксперт-криминалист какой-нибудь.