— В общем, эта лампа совсем не лампа, — тем временем закончил свою речь Горыныч. — Может быть, учись я в классе восьмом хотя бы, мне и удалось бы расконвертировать ее в этом измерении для предоставления общего доступа, но сейчас я ничего сделать не могу. — И Ахтармерз вдруг захныкал: — И вообще, я к маме хочу. Замучили меня все. И вы, и вселенная ваша противная…
— У-у, еврейская морда, опять зверюшку обидел! — неожиданно для всех заорала на Рабиновича Фатима. — Когда же ты наконец всех терроризировать закончишь.
— Девочка, ты, похоже, так часто задом вертела, что у тебя туда мозги ссыпались, — не выдержал в этот раз мой Сеня, ну, не молодец ли?! — Сначала достань их обратно, а потом в серьезные разговоры со своими замечаниями вмешивайся.
Фатима зарделась и, решив не обострять конфликт, отвернулась, презрительно дернув плечиком. Жомов одобрительно посмотрел на Рабиновича, а вот Андрюша не съязвить в этот раз не смог. Злорадно хихикнув, от толкнул Сеню в бок.
— Рабинович, не узнаю тебя. Где твоя галантность? — невинно поинтересовался он. — Ты же такими замашками всех женщин во всех параллельных вселенных от себя отпугнешь. Попортишь себе репутацию, как за юбками бегать сможешь?
— Ногами, — буркнул Рабинович и, к моему вящему удивлению, смущенно подошел к Фатиме со спины. — Извини, пожалуйста. Я погорячился. Впредь обещаю больше никогда не третировать ни твою профессию, ни твои увлечения, ни твою манеру одеваться.
— Ой, лапочка ты моя. У меня еще никто прощения не просил! Может, и танцевать перед публикой позволишь? — повернувшись к нему фасадом и едва не своротив грудями длинный Сенин нос, поинтересовалась сарацинка.
— Позволю, — обреченно согласился Сеня, за что и заработал первую улыбку от Фатимы и вместе с ней поцелуй в щеку. Тоже первый, естественно! Я взвыл.
Люди добрые, да что же это опять на белом свете творится?! Доколе всякие сучки… то есть женщины, конечно, вертеть моим хозяином будут? Да что же за бабский угодник мне достался? Честное кобелиное слово, не выдержу такого позора! Уйду на хрен.
Хоть к Жомову, вместе с его тещей, хоть с Альбатросом хозяевами поменяюсь, если это безобразие не прекратится!..
— Мурзик, фу! — рявкнул на меня Рабинович. Вот видите? Он даже сейчас со мной нормально разговаривать не может! — Фу, я сказал!
Пришлось заткнуться. Вот она, человеческая неблагодарность. Ты им верой и правдой с самого рождения служишь, а они только и умеют, что «фу» орать. Причем где надо и где не надо!.. В общем, хочет Сеня, чтобы им эта волоокая танцовщица крутила, как болонка хвостом, — пусть крутит. Но от меня любви к ней Рабинович не дождется. Ничего, кроме презрения! И думаю, настоящие кобели со мной согласятся.
Как обычно, на мои чувства никто внимания не обратил. Более того, Рабинович, окрыленный первой победой на любовном фронте, мгновенно придумал, что с невскрываемой лампой и с несгибаемым джинном внутри делать нужно… Тоником его, Сеня, залей!.. Но Рабинович меня не послушался и решил положить его на хранение, как хороший коньяк.
— Сейчас придут наши архаровцы, и прикажу им яму поглубже выкопать, — доложил он друзьям. — Пусть этот урод еще тысячу лет без своих джинсовок побудет. Посмотрим потом, станет ли он с российской милицией связываться!
Сенино предложение было принято на ура. Единственный, кому оно не понравилось, был сам джинн. И он попытался выразить протест интенсивным раскачиванием медной лампы. Но поскольку наружу так и не вышел, чтобы изложить перед судом присяжных аргументы в свою защиту, его возражения во внимание милицейской комиссией приняты не были. И еще до начала ужина непокорный джинн вместе со своим переносным домом был надежно захоронен на двухметровой глубине в окрестностях Антиохии…
Кстати, совет для археологов. Найдете этого гада, не вытаскивайте. Пусть и дальше сидит и думает, стоит ли в следующий раз хорошим людям перечить.
— Сеня, я так полагаю: этого урода лысого нам послал тот самый неизвестный тип, который у эльфов переворот затеять вздумал, — уже за ужином изложил свои соображения Попов. — Тебе так не кажется?
— Блин, Андрюша, пожалуй, сейчас редкий случай, когда я могу с тобой безоговорочно согласиться. — Сеня похлопал друга по плечу. — Ты абсолютно прав. И как только появится Лориэль, я тут же от него объяснений и потребую.
— А я тебе помогу, — поддержал моего хозяина Жомов. — Причем, в натуре, с удовольствием.
На том и порешили. Я, правда, мог бы еще кое-что к этим умозаключениям добавить, но не стал. По понятным причинам, о которых уже не раз говорил на каждом углу. Вам-то, правда, я могу сказать. Все равно вы не слушаете, а читаете.
Если вы помните, Горыныч говорил, что все джинны имеют узкую специализацию. Одни — повара, другие — виноделы, третьи — транспортники. Оказывать иные услуги джинна можно обучить, но профессионалом он в этом деле никогда не станет, да и времени на обучение уйдет немало. Так вот, судя по тому, как наш джинн отнесся ко всем трем пожеланиям, он явно был транспортник. Однако и с приготовлением пищи, и с выпивкой справиться сумел. Это, конечно, могло быть совпадением, но что-то в такие «совпадения» мы, милиционеры, верим с трудом. Лично я думаю, что тот, кто заслал джинна к нам, прекрасно знал, кто из моих сослуживцев чего попросить захочет. Вот это меня и настораживало!