— Хорошо, извини. Неправильно я выразился. — К моему изумлению, спорить Сеня не стал. — Не конкретнее, а умнее. Так тебя устраивает?
— Вот так бы сразу и сказал. — Омоновец улыбнулся, довольный уступкой Рабиновича, и тут же его перекосило, словно Ваня у себя в миске… то есть в тарелке клок кошачьей шерсти увидел. — Ты чего, урод длинноклювый, меня вроде как дураком назвал?
— Андрюша, поговори с ним сам, — взмолился Рабинович, простирая к криминалисту руки. — Или я сейчас этого быка педального с поздним зажиганием котлом медным по башке огрею. Как он сам говорит, задолбал уже своей простотой!
Попов тут же налепил на пузо эмблему ООН, нацепил на башку голубую каску и влез в демаркационную зону. Я бы на его месте на линии огня вставать не решился, но Андрюше делать это уже не раз приходилось. Тем более, один кот, когда Рабинович с Жомовым спорят, на Попова никто из них все равно внимания не обращает.
В этот раз, обменявшись парой фраз, мой хозяин и Ваня ругаться раздумали. То ли ленились просто, то ли и в самом деле считали, что есть вещи поважнее, точно утверждать не берусь, но Попову роль миротворца играть на сей раз не пришлось. Рабинович с Жомовым быстро успокоились и продолжили обсуждение насущных проблем. Битый час все трое выясняли, что именно следует делать, и лишь потом пришли к согласию.
Я от скуки даже зевать стал, пока обсуждение шло. Действительно, и чего тут обсуждать? И так с самого начала было ясно, что драться с сарацинами придется. Вот только непонятно было, как нам удастся их победить. Все-таки они не футбольные фанаты и не митинг секс-меньшинств. Да и нас не полк, а всего лишь четверо. Не считая Горыныча, конечно. Он хоть у себя во вселенной и второгодник, но в нашем мире за грозную боевую единицу вполне считаться может. Именно Ахтармерз и подал первую здравую мысль за весь час бестолковой болтовни.
— Я думаю, что сначала следует понять, каким образом можно нейтрализовать засевшие в центральной цитадели войска противника, — размахивая крыльями, словно корявый вентилятор лопастями, проговорил он. — Нам в школе, на «Основах безопасности жизни», говорили, что при встрече с несколькими противниками следует сначала нейтрализовать слабейшего…
— Идиот у вас учитель, — фыркнул омоновец.
— Слабые сами разбегутся, если ты сначала сильного завалишь.
— Ваня, не порть ребенка антипедагогическими высказываниями, — встрял в разговор мой Сеня. — Тем более что в данном случае он прав. Все равно, пока не придумаем, что с сельджуками, запершимися в центре города, сделать можно, из Антиохии выходить глупо. Давайте, действительно, болтать перестанем. Сейчас, Ванюша, сходим к Боэмунду, полюбуемся на запертых сарацин, а дальше видно будет.
— А мне чего делать? — спросил Попов.
— То же самое, что и вчера. Метлу… Тьфу ты, Святое Копье искать, — распорядился Сеня. — Только на этот раз старушек, пожалуйста, не трогайте. Хватит нам вчерашнего геморроя!
— Это не ко мне. Это к Горынычу, — пожал плечами криминалист.
— Вот только не надо во всех бедах меня обвинять, — обиделся Ахтармерз. — В лучшем случае такая линия поведения говорит о скрытых расистских и шовинистских наклонностях. А в худшем — все гуманоиды…
— Опять ты своими дурацкими словечками кидаешься? — ревом перебил его омоновец, отчего-то давно и страстно невзлюбивший термин «гуманоид». — Тебе в пасть булыжник затолкать или просто жевательницы твои поотрывать и выбросить?..
— А ну-ка, заткнулись все! — рявкнул мой Сеня, потеряв терпение.
Блин, может быть, к нему человеческого кинолога приставить надо? А то скоро он и сам хуже необученного питбуля кусать всех, кого ни попадя, начнет.
Впрочем, пусть рявкает. По крайней мере, на Жомова с Поповым это действует, и они меньше цепляются друг к другу и к посторонним. Вот и сейчас Ваня замолчал, равнодушно пожав плечами. Дескать, ну и пусть вас оскорбляют всякими иномирскими словечками, я заступаться не буду. А Андрюше затыкаться не пришлось, потому что и так уже давно молчал. Рабинович быстренько повторил задания на день и отправил всех делами заниматься.
К цитадели в центре Антиохии мы добрались за полчаса. Первым шел, естественно, я, за мной Жомов с Рабиновичем, на ходу горячо обсуждая возможности расправы с мирными сельджуками, а Ричард плелся последним, таща на себе мешок с нашими дневными пайками. Выглядела эта котомка куда внушительней, чем та, которую получил Попов. Это Фатима не могла оставить «своего красавчика» Жомова без надлежащего его росту и весу количества пищи. Узнай об этом Андрюша, он бы лопнул от ярости, но поскольку танцовщица сначала дождалась, пока Попов уйдет, а лишь затем сунула мешок Жомову, криминалист остался цел и невредим.
Боэмунда в этот раз долго искать не пришлось. То ли его остальные крестоносцы действительно комендантом гарнизона выбрали, то ли он славу заработал себе тем, что с нами часто общался, но место его дислокации знала каждая кошка. То есть к кому из ландскнехтов мы ни подходили, все совершенно точно указывали нам, где именно находится главный перстоносец. При этом, конечно, на наш мешок косились, от которого прямо за версту жареным мясом несло. У некоторых из крестоносцев слюни прямо до земли отвисали, круче, чем у сенбернара, и глаза такими бешеными становились, что приходилось на этих чревоугодников рычать. Иначе они бы точно кидаться на нас стали. При этом сожрали бы не только наши пайки, но и сам мешок, и Ричарда в придачу. Он-то запахом жаркого не меньше своей котомки пропитался!