— Если он вам так нужен, то входите и заберите, — заорал в ответ Конан. Он был сыт по горло ожиданием и недомолвками и потому, желая внести в дело ясность, присовокупил к приглашению длинное, смачное и очень грязное ругательство.
Громовой хохот загремел под дверью в ответ на это. Затем заговорил другой голос, детский:
— Конан, это вы? Я — граф Амальрик, вы провели однажды ночь в моем доме.
— Было дело, — мрачно отозвался варвар. — Какого дьявола тебе нужно, постреленок? Помнится, я еще тогда предупреждал, что когда-нибудь перережу тебе горло.
— Прошу вас, идемте со мной, — сказал мальчик. — Даю вам слово, что в моем доме с вами ничего не случится.
— А за порогом твоего дома, малыш? Прости, я не могу поверить клятве гиперборейца.
— И за порогом моего дома вы будете в такой же безопасности, — твердо сказал мальчик.
Конан свистнул и помотал головой, как будто собеседник мог его увидеть. Но мальчик, судя по всему, догадался о реакции киммерийца, потому что ясный детский голос звонко и отчетливо произнес такое ругательство, от которого Хильда покраснела — да так густо, что сквозь одеяла было видно.
Конан расхохотался. Ему показалось, будто в душу ему плеснули чем-то простым и светлым, и одним ударом сапога он распахнул дверь, едва не сбив с ног графа Амальрика.
— Здравствуй, малыш, — сказал он. — Ты все-таки подобрал ключик к этой двери.
— Здесь, в доме, больше никого нет? — спросил юный граф.
Конан сердито отвернулся.
— Если и есть, то это нас с тобой никак не касается, — отрезал он.
Киммерийцу подвели лошадь, и он уселся в седло. Трудно было сказать, кто из двоих испытывал больше недоверия: конь к седоку или седок к коню. Во всяком случае, глазами косили оба одинаково.
Войдя в дом, Конан остановился как вкопанный. Первое, что он увидел, было ненавистное и знакомое до мелочей лицо Синфьотли. Асир сидел в кресле с высокой спинкой. На нем была забрызганная кровью одежда. Светлые волосы слиплись и повисли, кое-где коричневые от запекшейся крови. Справа и слева от него стояли слуги Амальрика, удерживая Синфьотли за руки, чтобы он не упал.
Мгновение Конан смотрел на это, потом повернулся и молча набросился на мальчика. Миг — и страшные лапы варвара уже держат его за горло, грозя удавить. Слуги бросились было к нему, но Конан взревел:
— Стоять на месте! Еще шаг — и я успею сломать ему шею.
Слуги замерли. Дружина за спиной киммерийца застыла в напряжении. Конан спиной ощущал на себе выжидающие взгляды. Он знал, что они готовы напасть в любую секунду.
Не испугался только мальчик. Жестом он показал Конану, что хочет что-то сказать. Варвар чуть-чуть ослабил хватку.
— Ну, — повелительно сказал он, — говори.
Только не лги мне, малыш. Я ведь не погляжу на то, что ты граф, придавлю, как щенка.
— Отпусти меня, — сказал мальчик. — Я не сделал тебе ничего плохого.
— Только привел меня в лапы моего врага, — заметил Конан.
— Отпусти! — рассердился царственный ребенок.
Удивляясь сам себе, варвар выпустил его и отступил на шаг. Дружинники шагнули было к нему, но Амальрик остановил их движением руки.
— Конан, — сказал он, — посмотри на него внимательно.
— Чего на него смотреть, — проворчал Конан. — Лучше бы мне его никогда не видеть. Скоро во сне его рожа начнет сниться.
— Кто это — Сигмунд или Синфьотли?
— Синфьотли, — не раздумывая ответил Конан.
— Ты уверен?
— Мальчик, — с досадой проговорил Конан и, пошарив глазами, двинулся к мягкому креслу, чтобы сесть поудобнее. — Мальчик мой, мне ли его не знать. Он захватил меня в плен, когда я был уже вымотан боем. Я уложил человек десять из его отряда, а под конец прикончил его братца, этого оборотня Сигмунда. И вот тогда он явился на все готовенькое. Раз-два — и нет киммерийца. Связал меня, как барана, и поволок на бойню.
— Значит, ты уверен.
Конан хмыкнул.
— Да, это _б_ы_л_ Синфьотли.
— Почему «был»? — насторожился мальчик.
Конан мгновенным движением очутился на ногах и схватился за меч.
— Потому что я сейчас его убью.
В ту же секунду мальчик метнул кинжал, пригвоздив рукав варвара к стене. Клинок прошел в нескольких миллиметрах от руки, не задев ее. Конан выдрался, оставив на кинжале клок ткани.
Только тут он обратил внимание на то, что Синфьотли сидит совершенно неподвижно и как будто не замечает того, что происходит вокруг.
Амальрик как ни в чем не бывало продолжал:
— Когда мы встретили этого человека, мы тоже подумали, что это Синфьотли. Посмотри, у него шрам на лице. У Сигмунда не было шрама.
— Я знаю, — машинально пробормотал Конан, вспоминая, как сравнивал братьев на гладиаторских играх.
— Но потом возникли серьезные опасения. Он не помнит себя. Твердит имя Соль и все время призывает Младшего Бога, называя его своим отцом…
Конан тяжело опустился в кресло, положив меч себе на колени.
— Подожди, малыш. Откуда тебе известно, что Сигмунд был сыном Младшего Бога?
Мальчик улыбнулся.
— Я следил за твоим поединком с вервольфами из окна и велел слугам помочь тебе.
— Ты знал все с самого начала? — поразился Конан.
— Конечно.
Конан пошевелил бровями, что можно было расценить и как одобрение, и как некоторую растерянность.
— В конце концов, неважно, откуда, а ты это знаешь. Важно, что ты знаешь это, вот так-то. — Он посмотрел в неподвижное лицо Синфьотли и покачал головой. — Все-таки это Синфьотли. Знаешь, малыш, я думаю, что брат заставил его стать чем-то вроде своего «второго я». Мне он показался придурочным еще в тот день, когда явился за мной в казарму. А где теперь Сигмунд?