Отставив кружку, Конан хмуро поглядел на старого воина, но воли своему раздражению не дал. В глубине души киммериец понимал, что Гунастр прав, и знал, что и сам он, окажись Конан в роли содержателя подобной казармы, поступал бы точно так же. Поэтому он только блеснул глазами, принимая из рук Акуна копье — длинное, тяжелое, с деревянным утолщением вместо железного наконечника. Интересно, где сейчас бродит Арванд мелькнуло в мыслях киммерийца, почему его нет в казарме? Уж не хочет ли ванир сегодня ночью устроить засаду на вервольфа? Конан сердито мотнул головой. Вот еще не хватало — забивать себе мысли всякой ерундой. Этот сумасшедший охотник на вервольфов из Ванахейма может хоть шею себе свернуть выслеживая оборотня и ведьму, — Конану-то что за печаль!
Аминта, приплясывая, кружил вокруг киммерийца, опустив копье на уровень груди. Подбираясь Конан ждал атаки, готовый мгновенно отразить нападение. Он уже знал, что насмешник Аминта ловок и увертлив, но не всегда внимателен и позволяет себе отвлекаться. Киммериец надеялся воспользоваться этой слабостью своего противника. Наконец Аминта сделал быстрый выпад. Тупой наконечник копья едва не ударил Конана в грудь — будь оружие настоящим, враг Аминты неминуемо был бы пронзен насквозь — однако в последнее мгновение Конан отпрянул назад одновременно выбросив вперед руки с копьем. Вот когда ему стало окончательно ясно, что недаром он потратил столько часов на бессмысленные битвы с деревянной палкой! Удар был лаконичен и точен. Он пришелся в солнечное сплетение Аминты, и молодого гладиатора, рухнувшего на плиты, утащили в его каморку — отлеживаться.
Конан расставил ноги пошире, оперся о свое копье и громко расхохотался.
— На это я никогда не соглашусь, Арванд — в пятый или шестой раз повторил Гунастр.
Содержатель казармы и его ближайший помощник сидели за столом в доме Гунастра — небольшом деревянном строении, расположенном в двух кварталах от казармы. В этом сказывалась предусмотрительность умудренного кровавым опытом Гунастра: в случае бунта в казарме (а такое, хоть и не часто, а случалось) мятежники не смогут мгновенно расправиться с хозяином. Дом был старый, добротный: тяжелые деревянные двери, маленькие оконца, больше похожие на бойницы. Это жилище досталось Гунастру от деда, а тому — от его деда, и простояло оно без малого три столетия. Арванд знал, что, скорее всего, именно ему предстоит унаследовать дом от старого вояки, ибо Гунастр так и не удосужился обзавестись семьей, а вся его родня еще много лет назад была вырезана ордой диких пиктов, наводивших ужас на Пограничные Королевства.
— Я знаю, что советую, — настойчиво сказал Арванд.
— Этого мальчишку следует не только укротить, но и приручить.
— Мне странно слышать от тебя такие глупости. — Гунастр налил вина себе и своему собеседнику. — Я не предполагал, что ты так наивен. Ведь ты со мной уже не первый год и должен был научиться видеть, кому можно доверять, а кому нельзя.
— Ты полагаешь, я этого не вижу?
Гунастр фыркнул и поперхнулся вином. Кашляя, он выговорил:
— Под лед тебя, к богам ада! Как же ты можешь что-то понимать в моих гладиаторах, нерадивый ты раб, если советуешь мне отпустить погулять в город строптивого киммерийца? Да он в ту же ночь передушит пол-Халога и удерет в свои горы.
— Ничего подобного.
— Давай прекратим этот бессмысленный разговор. Оттого, что мы переливаем из пустого в порожнее, все равно не будет толку. Лучше потолкуем о бабах.
Арванд обхватил свою кружку обеими ладонями и наклонился вперед.
— Будет куда полезнее, если этот дикарь станет видеть в тебе своего друга, — сказал он, не обращая внимания на то, что Гунастр шумно вздохнул и выразительно закатил глаза. — В конце концов, ведь ты ему не хозяин. Он принадлежит Синфьотли, значит, и главный его недруг — Синфьотли, а ты всего лишь надзиратель и возможный союзник. Отпусти его со мной в город. Обещаю не сводить с него глаз.
— Ну да, до того момента, пока он не воткнет тебе в шею ржавый гвоздь, ты будешь исправно следить за ним. Но после твоей смерти, Арванд, следить за ним будет уже некому….
— Знаю, и он перережет пол-Халога.
— Напрасно тратишь время. И прекрати ухмыляться, чертов ванир. Меня тошнит от твоих улыбочек.
— Я не ухмыляюсь.
Гунастр вдруг понял, что очень устал от бессмысленного спора и, что сейчас уступит своему помощнику, лишь бы тот отстал.
— Скажи мне откровенно, полоумный гладиатор, что ты задумал?
— Я хочу навестить вместе с ним одну очень добрую женщину…
— Женщину? Дьяволы преисподней, только этого не хватало…
— Ты, старый извращенец, и не понимаешь, как прекрасны эти не похожие на нас создания.
Гунастр поднял брови и в изумлении покачал головой.
— Удивительно, что я до сих пор терплю твою наглость.
Арванд рассмеялся.
— Благодарность киммерийца обезопасит тебя от его нападений, ведь варвары умеют быть признательными. Куда в большей степени, чем цивилизованные люди.
— Ты прав, — сдался наконец Гунастр. — Но учти, если что-нибудь случится, я выдам тебя родственникам погибших, а уж что они с тобой сделают — это меня не касается.
— Идет, — сказал Арванд.