Амалазунта не ждала их — она мирно спала в своей огромной кровати. Конан постоял немного, с интересом разглядывая эту крупную белотелую женщину, богатырски разметавшуюся во сне. Потом Осторожно снял с плеч свою ношу и развернул плащ. Почти в то же мгновение он встретился взглядом с насмерть перепуганной Хильдой. Девушка не понимала, что с ней происходит и почему, и давно уже отчаялась что-либо понять. Она просто покорялась неизбежному, заранее готовая принять любую муку и несправедливость, какую только уготовила ей судьба. Желая немного приободрить жалкое существо, безвольно повисшее у него в руках, Конан приветливо ухмыльнулся. Варвар был довольно симпатичным молодым парнем, но его холодные глаза пугали Хильду, а ухмылка показалась девушке злобной.
Арванд подсел к Амалазунте на постель и провел ладонью по ее щеке.
— Эй, Черничное Пятнышко… Детка, проснись.
Амалазунта гулко вздохнула и пошевелилась.
— Конан… ты вернулся, — пролепетала она.
— Это я, Арванд.
Трактирщица распахнула глаза.
— Когда я избавлюсь от тебя, подручный бандитов? Ты мне совсем не нужен. Верни мне моего варвара.
— Я здесь, — пробурчал Конан, который как раз освобождал пленницу от цепей, используя в качестве отмычки большой столовый нож.
Увидев в руках киммерийца девушку, Амалазунта подскочила.
— Немедленно вышвырни отсюда эту нахалку!
— Ну вот еще, — отозвался Конан, ковыряя тем же ножом в зубах. — Не для того я столько таскал ее на себе, чтобы выбросить за здорово живешь.
— Арванд скажи ему! — Амалазунта едва не расплакалась. — Ты же у них там начальник!..
— Изюмчик, нужна твоя помощь, — мягко сказал Арванд. — Видишь ли… гм… эта девочка — Хильда, та самая служанка из дома Синфьотли…
— Я знаю Хильду, — оборвала его Амалазунта и, привстав, заглянула девушке в лицо. — Да, это она. Боги милосердные, зачем же вы приволокли ее сюда?
— Мы украли ее, — сообщил Конан с плохо скрытой гордостью за содеянное. — Вместе со столбом пыток. Ведь она ни в чем не виновата, верно?
— И все это, разумеется, затея Арванда? — спросила Амалазунта.
— Да, — сказал Арванд. — Моя. И ты приютишь ее у себя, Черника, пока она не поправится.
— За кого вы меня принимаете? — возмутилась Амалазунта. — Зачем мне в постели женщина, да еще хворая? Вы украли чужую рабыню, осужденную на смерть за колдовство, а теперь хотите, чтобы я вам в этом помогала?
— Тебе не придется сожалеть об этом.
— Ну да, когда нас обеих побьют камнями: ее за колдовство, а меня за укрывательство.
— Обещаю, что до этого дело не дойдет, — сказал Арванд. — А если тебя прикуют к большой скале, Конан украдет тебя вместе со скалой. Верно я говорю, киммериец?
Конан широко улыбнулся и хмыкнул.
Верно я говорю, киммериец?
Конан широко улыбнулся и хмыкнул.
— Это мне ничего не стоит.
— Так что, детка, можешь не беспокоиться, — заключил Арванд и снова повернулся к киммерийцу. — Конан, будь так добр, уничтожь улики.
— Кого уничтожить? — оживился варвар.
— Те предметы, которые могли бы как-то нас выдать.
— А, — протянул Конан, сгреб цепи, снятые с Хильды, в горсть, сунул под мышку позорный столб и через запасную дверь вышел к черному ходу во двор.
Хильда, оставленная Конаном на полу, лежала неподвижно. Арванд поднял ее, уложил на кровать и принялся раздевать умело и бережно, выказывая при том изрядную сноровку. Амалазунта смотрела на движения его рук и вспоминала, как однажды Арванд точно так же снимал одежды с нее самой, пьяной и беспомощной. При этом воспоминании она мечтательно улыбнулась. Уловив ее взгляд, ванир поднял глаза и улыбнулся в ответ.
— Что скажешь, маленькая Амалазунта?
— Какая она… жалкая, — тихо сказала трактирщица, кивнув на притихшую Хильду. — Как зверек. Как голодный зверек в ловушке. — Она пристальнее всмотрелась в остренькое личико Хильды и заявила: — А знаешь, ванир, если ее откормить как следует, то, может быть, из нее еще и получится женщина.
— Лучше приготовь горячего молока, — сердито сказал Арванд, кутая Хильду в одеяло. — У нас с Конаном есть еще одно важное дело. Мы должны как следует напиться в эту ночь, чтобы твоим гостям, там, внизу, запомнилось, что два гладиатора нынче неплохо повеселились. Так, на всякий случай.
Амалазунта кивнула.
— Ладно, выхожу я тебе этого заморыша. Но денег на ней ты не заработаешь.
— Знаю. — Арванд потрогал лоб Хильды и покачал головой.
В комнате снова появился Конан и уставился на Арванда вопросительно. Ему хотелось остаться с Амалазунтой наедине (поскольку впавшая в забытье Хильда вряд ли могла помешать ему). Но ванир только спросил:
— Куда ты дел столб?
— Порубил на дрова.
— А цепи?
— Выбросил в отхожее место. Если сюда и нагрянут ищейки, вряд ли они станут копаться в дерьме.
— Молодец, — одобрил Арванд. — Идем, предстоит еще напиться до состояния полутрупов. Это стратегически важный момент.
Конан сморщил нос, недовольный, но Арванд продолжал настаивать:
— К тому же твоей даме будет сейчас не до тебя, киммериец. Она сейчас пойдет согревать молоко и будет поить бедную девочку, чтобы та хоть немного подкрепилась.
Последние слова он произнес с ударением. Амалазунта, поняв несложный намек, принялась одеваться. Конан жадно смотрел на ее колыхавшуюся грудь, а потом вдруг откинул одеяло, укрывавшее Хильду. Широкой ладонью он осторожно прикоснулся к маленьким грудям служанки. Она вздрогнула. Но Конан только хмыкнул и снова закутал ее в одеяло.