— Ну? — спросил он наконец с неприкрытой злобой.
Арванд засмеялся. Конан побагровел.
— Ну-ну, — сказал Арванд. — Как тебя все-таки зовут, киммериец?
— Конан, — ответил юноша. — Что тебе нужно от меня?
— Что тебе известно о Синфьотли?
Этот вопрос заставил Конана подскочить.
— То, что я убью его, — сказал Конан.
— Я говорю вполне серьезно, Конан.
— И я серьезно, — оскалился варвар. — Он унизил меня, он вообразил, будто может держать меня в плену и заставлять драться себе на потеху…
— Но ведь ты дерешься?
— Только потому, что мне это нравится, — отрезал Конан.
— Если ты не будешь побеждать, ты никогда не вырвешься на свободу и не отомстишь — напомнил ему Арванд. — А пока не настало время, постарайся устроиться здесь как можно лучше.
Конан набычился, не понимая, к чему клонит собеседник.
— Ты слишком хитроумен для меня, ванир.
— Не ломай позвоночник слугам, не кидайся на решетки, не старайся в тренировочном поединке отделать противника до крови, — сказал ванир. — Это совет.
— Я не нуждаюсь в твоих советах.
— Конан, — настойчиво проговорил Арванд — скажи мне, что ты знаешь о Сигмунде и Синфьотли? Это очень важно.
— Почему?
— Если ты что-то о них знаешь, то понимаешь почему.
— Какое мне дело до ведьмы и вервольфа? — брякнул Конан. Мгновением позже он сообразил, что выпитое пиво лишило его обычной осмотрительности, но слово, как известно, не воробей. — Тьфу! — в сердцах плюнул киммериец.
— Тьфу! — в сердцах плюнул киммериец. — Отстань, Арванд. Ничего я тебе не буду рассказывать.
— Ведьма? — переспросил Арванд, начиная понимать. — Детские следы на снегу возле отпечатков волчьих лап… Значит, их и вправду двое…
Конан склонился над столом и схватил Арванда за плечи.
— Забудь, что я сказал, понятно? До них мне нет никакого дела, и тебе тоже. Пусть сожрут хоть полгорода, нам-то что? Эти гиперборейцы держат нас в плену, заставляют проливать кровь себе в угоду, а нам без всякой пользы…
— Я не прошу тебя рисковать собой, — холодно ответил Арванд высвобождаясь из его железной хватки. Он знал, что этими словами наносит киммерийцу тягчайшее оскорбление. — Я ненавижу оборотней. Любая вермагия вызывает у меня жгучее желание избавить мир от еще одной нечисти, и за это я жизнь готов отдать. Но ты, конечно, другое дело. Я прошу тебя только об одном: если ты что-то знаешь о Сигмунде, расскажи мне. Все-таки это я принес тебе воду, когда ты страдал от жажды.
— А я не выдал тебя, когда Гунастр поколотил за это ни в чем не повинного повара, — возразил Конан. — Так что мы, считай, квиты.
— Конан, пожалуйста.
Конан покусал губы и вдруг махнул рукой.
— Мне и самому противно. Как подумаешь об этих волках…
— Сигмунд действительно мертв? — перебил Арванд.
— Нет, — прямо сказал Конан. — Я видел его на игрищах.
— Волком?
— Нет. Человеком. Я сразу узнал его: он как две капли воды похож на Синфьотли, только без шрама на щеке.
— Как ты думаешь, он ведьмак?
— Нет, — сказал Конан. — Он сын Младшего Бога.
— Та-ак, — протянул Арванд мрачнея. — А девушка?. Ведь это Соль, глухая, так?
— Да, — подтвердил Конан. — Соль. Так ее зовут.
— Ее можно как-нибудь освободить от заклятия?
— От какого заклятия? — не понял Конан.
— Так ведь Сигмунд связал ее чарами, иначе почему бы ей помогать волку-оборотню…
— Чарами связал, как же… — Конан усмехнулся. — Тебе, конечно, хотелось бы видеть в этой бедняжке невинную жертву, но не получится. Она ничем не отличается от Сигмунда.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что она — его плоть и кровь. И коль скоро ты так ненавидишь оборотней, тебе придется взяться за них обоих.
— Плоть и кровь? — переспросил Арванд, становясь как туча.
— Разумеется. Соль — его дочь.
— Не может быть…
— Еще как может, — сказал Конан. — Впрочем, мое дело сторона. Если эти гиперборейцы перегрызут друг другу глотки, будет легче дышать в этом мире, только и всего.
Арванд обеими руками вцепился в волосы, все еще густые, хотя и с проседью. Конан с удивлением заметил, что ванир по-настоящему расстроен, и толкнул его локтем.
— Эй, ты что? Что с тобой?
Арванд поднял голову и посмотрел Конану в глаза.
— Сделай мне одно одолжение, киммериец, — попросил он тихо. Конан небрежно передернул плечами. — Не рассказывай никому… о ней.
— Может быть, будет лучше, если Синфьотли узнает правду? предположил Конан. В его мыслях сразу же пронеслось сладостное видение: безграничное отчаяние асира, которому сообщают, что его жена родила дочь от другого и что дочь эта по ночам шляется в компании с вервольфом-людоедом…
Но Арванд покачал головой.
— Синфьотли не поверит. И только испортит дело.
Конан еще раз пожал плечами.
— Мне плевать на все это, Арванд, я вовсе не горю желанием пошушукаться с Синфьотли о его семейных тайнах.
Арванд поднялся из-за стола и, не простившись с киммерийцем, вышел.
— Теперь твоя очередь, киммериец! — сказал Гунастр.
Конан отбросил с лица копну нечесаных черных волос и вышел вперед. Посреди двора служители укрепили высокий шест с полосками, сделанными красной краской. Шест был весь испещрен зарубками — на нем тренировались, отрабатывая быстроту реакции. Гунастр указывал отметку, а гладиатор должен был мгновенно поразить ее мечом. Конану, наблюдавшему за этим со стороны, тренировка казалась детской забавой. Однако на деле все оказалось намного сложнее. Гунастр с легкой усмешкой смотрел, как лицо молодого гладиатора становится все более серьезным и сосредоточенным. Когда Конан попросил дать ему передышку, чтобы снять меховую куртку, Гунастр прищурился, больше ничем не выдав своего удовольствия. Промучив так Конана с час, Гунастр наконец отпустил его выпить кружку пива, после чего погнал сражаться на копьях с вертлявым Аминтой.