— Ты услышала меня, Мать, — сказала Меррин. — позвать его?
— Он все слышал и придет сам. Она оказалась права. Я уже уловил шарканье башмаков по черепице за коньком крыши.
Я уже уловил шарканье башмаков по черепице за коньком крыши.
— Ты забеспокоился? Так не лучше ли положить эту бедную женщину, как я тебе велела, и взяться за меч, чтобы защитить возлюбленную? Но он тебе не понадобится.
Под конец ее фразы я уже ясно различал на фоне неба высокую шляпу, крупную голову и широкие плечи. Я положил Иоленту поближе к Доркас и вынул «Терминус Эст».
— В этом нет нужды, — послышался низкий глубокий голос. — Нет нужды, юноша. Мне следовало бы выйти чуть пораньше, чтобы мы могли возобновить знакомство, но я не знал, угодно ли это шатлене. Мой хозяин — и он — шлет тебе приветствия.
Это был Хильдегрин.
Глава 31
Очищение
— Можешь передать своему хозяину, что я вручил его послание, — сказал я. Хильдегрин улыбнулся.
— А получил ли ты ответное послание, армигер? Помни — я из лесной обители.
— Нет, — ответил я, — не получил.
Доркас подняла голову.
— Я получила. Один человек в садах Обители Абсолюта сказал, что, если мне повстречается кто?нибудь, кто произнесет эти слова, я должна передать ему: «Когда листья раскроются, лес тронется на север».
Хильдегрин почесал пальцем нос.
— Весь лес? Так он сказал?
— Он сказал именно то, что я произнесла, и ничего больше.
— Доркас, — вмешался я, — почему я ничего об этом не знаю?
— У нас ведь почти не было возможности поговорить наедине с тех пор, как мы встретились у перекрестка. А кроме того, я поняла, что это опасное поручение. И мне не хотелось перекладывать эту опасность на твои плечи. Это был тот же самый человек, который заплатил доктору Талосу. Но доктору он ничего такого не говорил. Я знаю — слышала всю их беседу. Он только сказал, что он твой Друг.
— И велел тебе передать эти слова мне? Доркас упрямо покачала головой. Смешок, вырвавшийся из широкой глотки Хильдегрина, казалось, донесся из?под земли.
— Ну, теперь это уже на так важно, верно? Поручение выполнено, а что до меня, то я не стал бы возражать, если бы это случилось чуть погодя. Но не страшно — здесь все друзья, кроме разве что той больной девушки, а она, сдается мне, все равно ничего не слышит, а если и слышит, так не понимает. Как, ты говоришь, ее зовут? Я оттуда не расслышал.
— Это потому, что я и не называл ее имени, — объяснил я. — Ее зовут Иолента. — Произнося «Иолента», я взглянул на ее лицо, освещенное ярким светом костра, и вдруг понял, что передо мной уже не Иолента: в этой изможденной женщине не осталось ничего от красавицы, которую полюбил Иона.
— И все это от одного укуса летучей мыши? Стало быть, в последнее время яду у них поприбавилось. Ведь меня самого пару раз кусали. — Перехватив мой взгляд, он добавил:
— Да, я видел ее раньше, молодой сьер, так же как и тебя, и крошку Доркас. Уж не думаешь ли ты, что я мог допустить, чтобы вы с той девушкой ушли из Ботанических Садов без сопровождения. Да еще когда ты твердил, что идешь на север, и затеял биться с офицером Серпентрионов. Я видел тебя в бою, я смотрел, как ты помогал одному парню расстаться с головой. Между прочим, это я, способствовал его поимке — думал, что он и вправду из Обители Абсолюта. И я той ночью стоял в толпе у помоста, только в самом заднем ряду. Я упустил тебя только на следующий день после заварухи у ворот. Так что я видел тебя, и видел ее, хотя от нее мало что осталось, кроме волос, да и волосы уже не те. Меррин обратилась к кумеане:
— Мать, рассказать им? Старуха кивнула.
— Если можешь, дитя мое.
— Все ее тело было пропитано особыми средствами, которые наделяли ее красотой.
Теперь эта красота исчезает, потому что женщина потеряла много крови и испытала большие нагрузки. К утру от нее останутся лишь следы.
Доркас отпрянула.
— Это колдовство?
— Колдовства нет. Есть только знание, более или менее тайное.
Хильдегрин задумчиво разглядывал Иоленту.
— Никогда не думал, что можно так сильно изменить внешность. Это может пригодиться. Твоя хозяйка умеет это делать?
— Она могла бы больше, если бы пожелала. Доркас прошептала:
— Но как это возможно?
— Ей ввели в кровь вытяжки из желез животных, чтобы изменить строение тела. От этого у нее талия стала тонкой, груди огромными, наросла плоть на бедрах и так далее. Очищением и целительными мазями омолодили кожу. Зубы тоже очистили, а некоторые загнали в десны, а на них посадили новые коронки — одна, если посмотрите, уже выпала. Волосы выкрасили и сделали гуще, вшив шелковые нити в кожу черепа. Несомненно, вытравили почти все волосы на теле, и уж это, по крайней мере, при ней останется. Но что важнее всего, ее погрузили в транс и обещали красоту. После такого внушения люди верят с неистовой силой — как дети. А ее вера в то, что она прекрасна, завораживала и вас.
— Неужели для нее ничего нельзя сделать? — спросила Доркас.
— Я ничего не могу, а кумеаны не берутся за такие дела, разве что в случае крайней необходимости.
— Но она будет жить?
— Да, как вам и сказала Мать — только она этого не захочет.
Хильдегрин прочистил горло, сплюнул.
— Ладно, с этим покончено. Мы вроде как сделал для нее все, что могли. Так вот что я скажу: давайте?ка приступим к делу, ради которого собрались. Как ты сказала, кумеана, совсем неплохо, что эти трое здесь объявились. Я получил весточку, и они друзья Повелителя Листьев — прямо как я. Армигер поможет мне словить этого Апу?Пунхау. Моих?то двух парней убили по дороге. Так что может помешать нам действовать?