— Еще мгновение назад мы думали, что они ее прикончили. — Я осмотрел кровоподтеки на спине красавицы. — Похоже на следы докторовой трости. Ей еще повезло, что он не натравил на нее Балдандерса.
— Что же нам делать?
— Можно попробовать вот это. — Я достал из сапога Коготь и показал ей. — Помнишь, мы нашли его в моей ташке? Ты еще сказала, что это не настоящий драгоценный камень. Вот что это было. Он способен залечивать раны — иногда. Я хотел полечить им Балдандерса, но он отказался.
Я подержал Коготь над головой Иоленты, потом провел им по ссадинам на спине, но камень не засветился ярче, а Иоленте не стало лучше.
— Не действует, — разочарованно произнес я. — Придется ее нести.
— Перекинь ее через плечо. Чтобы не касаться самых больных мест.
Доркас взяла «Терминус Эст», а я взвалил Иоленту на плечи и почувствовал, что она весит не меньше мужчины. Мы успели проделать немалый путь под пологом бледно?зеленой листвы, прежде чем Иолента наконец открыла глаза. Но и тогда она не могла ни идти, ни стоять без посторонней помощи, ей трудно было даже поднять руку, чтобы откинуть с заплаканного лица свои удивительные волосы.
— Доктор не хочет брать меня с собой, — прошептала она.
Доркас кивнула.
— Похоже, действительно не хочет. — Она говорила с Иолентой так, будто та была гораздо моложе ее самой.
— От меня ничего не останется.
Я спросил, почему она так говорит, но Иолента только покачала головой. Через некоторое время она попросила:
— Можно мне остаться с тобой, Северьян? У меня нет денег — Балдандерс забрал все, что дал мне доктор. — Она искоса взглянула на Доркас. — У нее тоже есть деньги, она получила больше, чем я, — столько же, сколько и ты.
— Он знает, — проговорила Доркас. — А еще он знает, что все, что у меня есть, будет принадлежать ему, если понадобится.
Я сменил тему:
— Думаю, мне следует предупредить вас обеих, что я могу направиться и не в Траке. То есть не прямо в Траке, если мне удастся разузнать, где искать Орден Пелерин.
Иолента взглянула на меня так, будто я повредился в уме.
— Я слышала, что они странствуют по всему свету. Кроме того, они принимают одних женщин.
— Я не собираюсь вступать в Орден — просто хочу найти их. В последний раз мне говорили, что сейчас они продвигаются на север. Но я должен встретиться с ними любой ценой — даже если для этого придется повернуть обратно на юг.
— Я пойду за тобой куда угодно, — заявила Доркас. — Мне все равно, в Траке или нет.
— А мне идти некуда, — вздохнула Иолента. Теперь она достаточно окрепла, чтобы идти самой, но заметно отставала от нас. Через некоторое время я оглянулся: она больше не плакала, но я с трудом узнал в ней красавицу, которая когда?то сопровождала доктора Талоса. Та всегда шествовала, расправив плечи, гордо, даже надменно, откинув голову, а ее поразительные глаза сияли, как изумруды. Сейчас ее плечи поникли от усталости, взгляд не отрывался от земли.
— О чем ты разговаривал с доктором и великаном? — спросила меня Доркас.
— Я же тебе говорил, — отозвался я.
— Нет, один раз, когда ты заговорил громче, я расслышала: «Ты знаешь, кто такой Миротворец?» Только я не поняла, спрашивал ли ты потому, что сам не знаешь, или же хотел выяснить, знают ли они.
— Лично я знаю совсем немного — почти что ничего. Мне приходилось видеть картины, на которых он будто бы изображен, но эти изображения были слишком уж не похожи одно на другое.
— Есть еще легенды.
— Да, но чуть ли не все, что я слышал, — это какая?то нелепица. Жаль, что здесь нет Ионы. Он бы позаботился об Иоленте, и он уж наверняка знает о Миротворце. Иона — это тот человек, с которым мы повстречались у Врат Скорби, верхом на мерихипе. Все это время он был мне верным другом.
— А где он теперь?
— Тот же вопрос мне задал доктор Талое. Я не знаю и не хочу об этом говорить. Расскажи мне лучше о Миротворце.
Это, наверное, прозвучит глупо, но как только я произнес слово «Миротворец», тишина леса вдруг стала тяжелой и зловещей. Легкий шелест ветра в самых верхушках ветвей вызывал в воображении вздохи умирающего, а бледно?зеленые от недостатка света листья напоминали истощенные личики вечно голодных детей.
— О нем никто не знает много, а я, может быть, знаю еще меньше, чем ты. И даже не помню, откуда. Одни говорят, что это был почти ребенок. Другие — что он вообще не человек, но не какоген, а овеществленная мысль некоего великого разума, для которого наше существование не более реально, чем жизнь игрушечного картонного театра. В одной истории говорится, что однажды он одной рукой коснулся руки умирающей женщины, а другой — звезды и с той поры стал обладателем силы, способной примирить вселенную с человечеством и человечество со вселенной, чтобы положить конец извечной вражде между ними. Он любил исчезать, а потом снова появляться, когда все думали, что он умер. Иногда он появлялся после того, как его хоронили. Его можно было встретить в облике животного, говорящего человеческим языком, а благочестивым женщинам он являлся в виде розы.
Я вспомнил ритуал возложения на меня маски.
— Наверное, Святой Катарине перед казнью.
— Есть и мрачные легенды.