— Он дорого заплатил за свой гнев, — заметил я. — Кажется, на нем живого места нет. Доктор кивнул.
— В сущности, больше всех повезло именно Балдандерсу. Иеродулы направили лучи ему под ноги и пытались удержать на расстоянии, хотя могли сразу убить его. Благодаря их милосердию он жив и скоро поправится.
Доркас пробормотала:
— Значит, ты его вылечишь? Хорошо бы. Не могу выразить, как мне его жалко.
— У тебя мягкое сердце. Пожалуй, даже слишком. Но ведь Балдандерс все еще растет, а дети выздоравливают быстро.
— Растет? — удивился я. — Но ведь у него уже заметна седина.
Доктор залился смехом.
— Стало быть, у него растут седые волосы. А теперь, друзья мои, — он поднялся с земли и отряхнул штаны, — теперь настал час, когда, как говорят поэты, судьба разлучает людей. Северьян, мы устроили привал на этом месте не только потому, что устали, но и из?за близости к развилке: здесь расходятся дороги к Траксу, куда держишь путь ты, и к нам на родину — к озеру Диутурна. Мне претила сама мысль миновать это место — во всяком случае, пока у меня оставалась надежда встретиться с тобой и отдать твою долю. Но теперь дело сделано. Надеюсь, ты подтвердишь, что я честно обошелся с деньгами, если тебе придется вступить в сношения с твоими покровителями из Обители Абсолюта?
Кучка хризосов все еще лежала передо мной на земле.
— Здесь в сто раз больше, чем я когда?либо рассчитывал получить, — удивился я. — Да, конечно. — Я сгреб монеты и положил их в ташку, а Женщины обменялись взглядами, и Доркас сказала:
— Если Северьян идет в Траке, я отправляюсь вместе с ним.
Иолента протянула руку доктору, явно рассчитывая, что он поможет ей подняться.
— Мы с Балдандерсом пойдем одни, — объявил он.
— Мы с Балдандерсом пойдем одни, — объявил он. — Придется провести в пути всю ночь. Нам будет не хватать всех вас, но пришло время расстаться. Доркас, дитя мое, я счастлив, что ты нашла защитника. (Рука Иоленты легла ему на бедро.) Балдандерс, нам пора.
Великан с трудом встал, и, хотя он не издал ни звука, я видел, как он мучается. Его повязки насквозь пропитались потом и кровью. Я знал, что должен сделать.
— Нам с Балдандерсом надо поговорить с глазу на глаз. Могу я попросить вас отойти шагов на сто?
Женщины послушались: Иолента пошла по одной тропинке, Доркас — по другой. Но доктор Талое не тронулся с места, и я повторил свою просьбу.
— Ты хочешь, чтобы я тоже оставил вас? Но это бессмысленно. Балдандерс расскажет мне все, как только я вернусь. Иолента! Иди сюда, дорогая.
— Она ушла по моей просьбе, и я хочу, чтобы ты сделал то же самое.
— Да, но она пошла не той дорогой, а мне этого не нужно. Иолента!
— Доктор, я только хочу помочь твоему другу… рабу, или кем там он тебе приходится…
Неожиданно раздался низкий, заглушенный повязками голос Балдандерса:
— Я его хозяин.
— Совершенно верно, — согласился доктор, собирая монеты. Кошель он опустил в карман великана.
Иолента, прихрамывая, вернулась. По ее прекрасному лицу ручьем текли слезы.
— Доктор, неужели мне нельзя пойти с тобой?
— Конечно, нет, — ответил тот холодно, словно отказывая ребенку, который попросил лишний кусок сладкого пирога.
Я взглянул на великана.
— Балдандерс, я могу облегчить твои страдания. Недавно я помог своему другу, а у него были такие же ожоги, как у тебя. Но я не могу сделать этого на глазах у доктора Талоса и Иоленты. Давай отойдем немного — на тропу, которая ведет в Обитель Абсолюта.
Великан медленно покачал головой.
— Он знает, какое лекарство ты для него приготовил, — захихикал доктор. — Ему не раз приходилось испытывать его на других, но он слишком любит жизнь.
— Я предлагаю жизнь, а не смерть.
— Неужели? — Доктор поднял бровь. — А где же тот твой друг?
Великан собирал пожитки.
— Балдандерс, — снова обратился я к нему, — ты знаешь, кто такой Миротворец?
— Это было давно, — угрюмо отвечал Балдандерс. — И неважно. — Он тронулся по тропинке — не по той, по которой ушла Доркас. Доктор Талое вместе с Иолентой, уцепившейся за его руку, догнали. Потом доктор остановился.
— Северьян, судя по тому, что ты мне рассказывал, ты умеешь сторожить заключенных. Придержи?ка вот это существо, пока мы не отойдем на приличное расстояние, за один хризос.
На меня навалилось ощущение неимоверной усталости — и от страданий Балдандерса, и от собственной неудачи. Я выдавил из себя:
— Как член гильдии я имею право работать лишь по приказанию лиц, облеченных законной властью.
— Тогда мы убьем ее, как только ты скроешься из виду.
— Это твое дело, — сказал я и двинулся вслед за Доркас. Не успел я догнать ее, как раздались вопли Иоленты. Доркас встала как вкопанная и вцепилась в мою руку, спросила, что это было. Я передал ей слова доктора.
— И ты оставил ее?
— Я ему не поверил.
Мы бросились назад. Не успели мы сделать и дюжины шагов, как крики смолкли. Наступила столь глубокая тишина, что был слышен шелест увядающей листвы. Мы побежали дальше. К тому времени, как мы достигли перекрестка, я почувствовал, что уже слишком поздно, и, по правде говоря, поспешил дальше лишь для того, чтобы Доркас не разочаровалась во мне.
Я ошибся. Иолента бежала нам навстречу. Колени она держала сомкнутыми, будто ей мешали пышные бедра, скрещенными руками она придерживала груди. Великолепные золотисто?рыжие волосы разметались по лицу, тонкий шелк платья висел клочьями. Бросившись в объятия Доркас, она потеряла сознание.
— Эти негодяи ее избили, — в ужасе пролепетала Доркас.