Но самое ценное из его арсенала было спрятано в ножнах на правой руке. Кинжал, который должен был там храниться, разумеется, забрали, но сами ножны специально сконструированы так, что снять их, не зная секрета, было крайне сложно. Халиссийцы обязательно задумались бы, зачем это было сделано. И, подумав, могли бы отрезать подозрительный предмет вместе с рукой, на которой он держался. Так, на всякий случай. Учитывая репутацию пленника…
Лаэссэйцы, к счастью, не страдали паранойей в столь острой форме. Браслеты и кольцо они конфисковали, справедливо полагая, что магистр Алория будет носить такие вещи, только если в них присутствует магическая начинка. А вот практическое назначение ножен было очевидно, как и то, что без кинжала они не представляли опасности. Теперь Тэйону оставалось только придумать способ воспользоваться вплетенным в материал заклинанием прежде, чем душильник высосет всю вложенную в него энергию.
Маг мрачно оглядел свой арсенал и медленно выдохнул через ноздри, пытаясь успокоиться. Получалось плохо. Клаустрофобия билась о хрупкие границы его самообладания точно так же, как шерениз бился о ментальные щиты: и то, и другое опасно истончилось, грозя рухнуть, погребая под собой остатки разума.
Тэйон отчетливо представлял себе, что тогда случится. Движимый животным страхом, он обратится к магии, швыряя против невидимого врага одно защитное заклятие за другим, черпая все глубже и глубже, черпая то, прикасаться к чему было нельзя, если ты не плетешь последнее в своей жизни заклятие. Он будет сопротивляться, пока наконец не истощит себя полностью, пока его сердце не остановится, не в силах дать то, что требовала ослепленная паникой воля.
Тэйон Алория, лэрд клана Алория, магистр воздуха стоял перед чертой, за которой ожидало уничтожение всего, чего он достиг в своей жизни. Всего, что имело значение, за что он сражался, что пестовал долгими годами, чему посвящал бессонные ночи и наполненные упрямыми упражнениями дни. Его истинная страсть, его подлинный клан, его единственное настоящее дитя.
Мгновение осознания скользнуло под ресницы и разбилось, брызгами разлетаясь в бесконечности.
Маг откинул голову, совладав наконец со страхом. Засмеялся, смехом резким и колким, как разбитый алмаз. А когда перестал смеяться, заплакал. Долгие годы Тэйон считал, что смысл его жизни исчез, когда у него отняли его клан. И лишь теперь понял, как был не прав.
Истинной ценностью в жизни Тэйона Алория был не клан, не честь, не сын. Даже не женщина, хотя иногда ему и нравилось притворяться, что так оно и есть.
Единственное, что по?настоящему ценил Тэйон Алория, был он сам.
Его магия. Его знания. Его опыт.
Ум, память, умения, навыки… способности, вдохновение, воля, юмор. Все то, на создание чего уходит жизнь и что сейчас он должен был потерять за одну полную ужаса ночь.
Его сила.
Тэйон Алория лежал на полу в шеренизовой камере и чувствовал, как то, чему он отдал свою жизнь, по капле вытекает из сломанного, искалеченного тела. И понимал, что теперь у него не осталось даже пепла под названием самообман, чтобы возродить себя после очередного сожжения.
ГЛАВА 9
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch?and?toss…
—
Если…
…способен все, что есть, на карту бросить,
Чтоб победить.
Иль чтобы проиграть?
Тэйон замолчал внезапно, будто внутри что?то бесповоротно сломалось. Слезы на пустом, ничего не выражающем лице высохли мгновенно. Взгляд остекленел, потух, устремившись куда?то внутрь себя, в глубины, не доступные больше никому.
Тэйон понял, что такое на самом деле камень шерениз. А значит, знал, как его победить.
Маг отбросил свои истерзанные, изгрызенные ментальные щиты. Резко, не давая себе времени передумать. Стихия воздуха, освобожденная от оков человечности, распрямилась, растекаясь по камере, расправляя крылья. Голод темницы устремился ей навстречу.
Тэйон лежал на полу, лопатками и раскинутыми в стороны руками ощущая прохладное прикосновение камня. Окружающий мир потемнел, сузился и растворился в оглушающей тишине, пока окружающее не потеряло значение, пока все его существование не сосредоточилось на одном?единственном образе. На знаке воздуха, столь ярко горящем что, даже воображаемый, он отдавался болью в сетчатке и заставлял глаза слезиться.
Тело само, следуя полустолетней привычке, скользнуло в ритм дыхательных упражнений. Вдох, раз?два?три, медленный, прочувствованный выдох, раз?два?три. Вдох…
Он ощущал движение воздуха, его прикосновение к ноздрям, движение по носоглотке, ощущал, как воздух наполняет легкие, как со сладкой неизбежностью наполняет кислородом его кровь. Воздух. Вездесущий. Неконтролируемый. Неостановимый.
Мы можем позволить себе не замечать воздух, но лишь до тех пор, пока он не исчезнет.
Воздух.
Я — Тэйон Алория. Я — сын воздуха.
У меня есть тело, но я — это не мое тело. Тело может быть больным или здоровым (лучше бы, конечно, здоровым, но в данной медитации он не будет касаться этого вопроса!), тело может быть усталым и бодрым, но это не влияет на меня, на мое истинное Я.
Мое тело — прекрасный инструмент для ощущений и действий во внешнем мире, но оно всего лишь инструмент. Я хорошо с ним обращаюсь, я бы многое отдал, чтобы оно стало здоровым, но мое тело — это не Я.