И только когда он лежал, прикованный к жесткой кровати, навечно обреченный быть калекой, была рассказана история страшных шрамов. Только тогда он услышал о прошлом соколиной лэри не из чьих?то сплетен, а из ее собственных уст.
Таш Алория была незаконнорожденной дочерью Керра вер Алория, тогдашнего лэрда клана соколов, и Раташ?шарры, королевы малочисленного и скрытного крылатого народа. Шарсу обитали в самом диком, самом непроходимом и самом заоблачном из хребтов горной Халиссы. Тэйон не знал подробностей о том, как познакомились крылатая королева и способный оборачиваться соколом воин, и не совсем понимал, как их запретная любовь вообще была возможна, учитывая прославившийся в веках стервозный характер тогдашней жены Керра. Но так получилось: они встретились и полюбили друг друга. Через некоторое время на свет появилась Таш.
Незаконнорожденная принцесса надменного крылатого народа выросла и воспитывалась где?то далеко в горах, в продуваемых ледяными ветрами владениях шарсу. Она рассказывала о примкнувших к горным склонам воздушных дворцах, о снежных вершинах, сияющих извечной и недостижимой красотой. Детство и юность будущей лэри прошли среди немногословных крылатых воинов, в атмосфере дикой магии и причудливых старинных легенд. Таш очень редко видела отца, иногда залетавшего в далекие владения своих непростых соседей, и едва ли не реже встречалась с королевой — суровой, резкой и властной женщиной, под чьими могучими крыльями жил весь народ шарсу.
В основном воспитанием Таш занимался один из советников ее матери, светлокрылый и очень непростой маг по имени Ракшас.
Лэри Алория не любила об этом рассказывать, голос ее, когда речь заходила о шарсу, становился невыразителен, а фразы — короткими и сухими, но у Тэйона создалось отчетливое впечатление, что о детских годах бескрылая женщина с раскосыми, безнадежными глазами вспоминала как о самом счастливом времени в своей жизни. Кем бы ни был этот Ракшас, он сумел оставить девочке ощущение беззаботности, яростной свободы и сумасшедшей феерии дикого полета. А еще он смог подарить ей стойкую, выходящую за пределы разума верность. И умение полностью концентрироваться на избранной цели, оставляя за гранью все, что в достижение этой цели не вписывалось.
Опять?таки, лэри Алория никогда не говорила об этом вслух, но Тэйон был почти уверен: тогда, во времена своей буйной крылатой юности, Таш была по?детски влюблена в наставника. А может, и совсем не по?детски…
А потом случилось то, что и должно было случиться. У королевы Раташшарры появился чистокровный сын, а у народа шарсу — законный наследник, наделенный, судя по всему, немалым магическим даром. Только вот крылатые не делали различия между детьми, зачатыми в браке, и теми, что появились в результате случайной связи. Любой признанный ребенок королевы, вне зависимости от пола или расы, являлся абсолютно законным. И маленький принц не мог рассчитывать на престол до тех пор, пока жива его старшая сестра. Полукровка.
Разумеется, в королевском Совете тут же появилась партия, требовавшая изменения порядка наследования. Тэйон их вполне понимал. Чистота крови есть чистота крови, это вам подтвердит любой халиссиец. А зная Таш, он мог предположить, что в юности она вряд ли подавала надежды стать вдумчивой и мудрой правительницей. Вполне возможно, даже выкинула что?нибудь дерзкое и безумное, чтобы бросить вызов злобным и завистливым языкам, просто чтобы доказать свою независимость и свою волю…
Королева Раташшарра приняла единственное возможное решение. Отстранить дочь от правления она не могла, понимая, что надменная, склонная к авантюрам ради авантюр принцесса станет магнитом для любых заговорщиков. Малочисленный, затерянный среди суровых гор народ не мог позволить себе внутренних междоусобиц. Принцессу приказали убить.
Приказ должен был выполнить ее воспитатель. Ракшас.
Тот, которого Таш описывала словами «воплощенная верность», не мог ослушаться повеления крылатой королевы. Он, конечно, хотел как лучше. Лэри Алория рассказывала о той страшной ночи очень подробно и очень невыразительно.
«У них было слишком мало времени, чтобы успеть придумать что?нибудь не столь… грубое. Ракшас вошел ко мне в покои уже на рассвете, за его спиной были стражи. Мои стражи, телохранители, охранявшие меня еще с колыбели. Первая мысль была — нападение извне. Я подбежала к ним, толком еще не проснувшись и бормоча какие?то вопросы. — Улыбка, старая и странная на лишенном возраста лице. Из темных глаз глянула бездна. — Ракшас перехватил меня за руку, завернул ее за спину, заставляя упасть на колени. Тут уже подоспели остальные, вывернули вторую руку, крылья стянули сзади, не давая пошевелить ими. Все это — молча, быстро, спокойно. Потом я увидела топор и забилась уже по?настоящему».
Она помолчала.
«Знаете, у шарсу очень сильные крылья. Тяжелые и довольно большие. В свернутом состоянии они поднимаются над головой, изгибаются, а кончиками подметают пол. Если же крылья расправить, каждое из них окажется в полтора раза длиннее тела летуна. Когда кто?то начинает биться в слепой панике, справиться с этим, не причиняя непоправимого вреда, довольно сложно. Они никак не могли зафиксировать меня в неподвижном положении. Потом что?то ударило сзади, в голове вспыхнула боль. Когда перед глазами прояснилось, Ракшас пытался влить что?то в горло. Я извернулась, отплевываясь, и он больно сжал мое лицо в ладонях. Взгляд его был спокойным и очень сосредоточенным. Наверное, безумным.