— Я вовсе не об этом…
Таш положила руку на плечо сыну:
— Не отвлекай его.
Лэрд соколов замолчал, затем кивнул. Лэри?мать сжала пальцы, не то благодаря, не то ища поддержки.
Время, время… Потеряна еще одна минута.
Корабль уже не стонал, он кричал, как раненое животное, бессловесно взывающее о помощи. Грохот воды бил в перепонки, ему вторили голоса пытавшихся перекричать стихию людей. Огненный маг, отчаявшись прорваться сквозь барьер, повернулся к замершему на палубе магистру.
— Мастер, сделайте же что?нибудь! Добавьте еще ветра! Капитан, поднимите еще паруса!
Подошедший ди Ваи даже не взглянул на него.
— Ветер здесь бесполезен, если только вы не заставите его поднять «Сокол» в воздух и нести нас до самого города. Что, как известно, невозможно. Госпожа адмирал, я хотел бы выразить свое сожаление…
— Так сделайте то, что возможно! Магистр! Вы сами говорили, что не бывает неотразимых заклинаний, должен быть способ справиться с воронкой. Ну что вы сидите, как…
— Заткнулись все. — Голос Тэйона был тих, но разнесся, казалось, до самых отдаленных уголков корабля, заставив затихнуть даже грохочущую за бортом воду. Отрезанный от магии мастер сидел на палубе, опершись на ладони и разглядывая гладкие доски. — Капитан ди Ваи, мне нужно время. Столько, сколько вы сможете выиграть.
Магистр медленно вздохнул, решаясь. Выход был столь же очевиден, сколь абсурден. Среди сотен вариантов, которые он успел перебрать, с тех пор как почувствовал враждебность сплетающихся под кормой водных потоков, этот мелькал не раз, но лишь слова Дзорана ди Ваи позволили смутной догадке оформиться в четкую мысль.
«Если только вы не заставите его поднять «Сокол» в воздух и нести нас до самого города.
«Если только вы не заставите его поднять «Сокол» в воздух и нести нас до самого города. Что, как известно, невозможно».
А с чего, собственно, все взяли, что невозможно?
Он двадцать лет летал по городу в кресле, и это ни у кого не вызывало вопросов. Заклинание все то же. Дело лишь в масштабе.
Тэйон зажмурился, вспоминая, как он добился эффекта, названного профессором Совенком «антигравитацией». Эти исследования маг начал очень давно, еще до своего ранения. Он тогда пытался найти способ, позволивший бы Таш летать. Простой подсчет показывал, что раса шарсу не должна была так свободно чувствовать себя в небе. Огромные крылья горного народа были прекрасны, но их поверхность все же недостаточна, чтобы позволять часами парить над крышей мира. Что, похоже, самих шарсу совершенно не волновало. Они парили.
Тэйон, вооружившись кое?какими приборами, понаблюдал за гимнастическими экзерсисами супруги, затем затащил в свою лабораторию с требованием помочь магической науке. Экспериментальным путем удалось выяснить, что народ Таш обладал естественной способностью изменять вес собственного тела. Это не походило ни на какой из известных халиссийцу видов магии, но после ряда, как он считал, довольно остроумных опытов (Таш подобрала для них куда менее приятные эпитеты) он смог искусственно повторить энергетическую воронку или скорее вывернутый наизнанку колодец, который позволял вещам изменять вес. Что, в свою очередь, повлекло за собой совсем уж странные теории о природе притяжения, а затем и материи вообще. В конце концов, началась очередная война, и лэрд с чистой совестью забросил свое увлечение. Чтобы вспомнить о нем, когда ему потребовалось найти способ передвигаться с перебитым позвоночником.
Или поднять в воздух военный корабль.
Нечего было и думать повторить сложнейшую, сворачивающуюся в саму себя сеть энергетических плетений. Для этого ему и в лучшие времена требовалась целая лаборатория и пара помощников в придачу. Нет, идти надо было самым простым путем. Перенос магического свойства с одного объекта на другой. Расширение магического свойства путем подпитки энергией. Заклинания первого курса обучения в Академии.
И никаких «мысленных операций». Чародейство нужно строить с опорой на внешнюю структуру, чтобы как можно меньше осталось на откуп его искалеченному сознанию.
Магистр своим перстнем обвел круг на досках палубы, внутренним зрением видя, что вслед за движениями кольца в воздухе остаются выжженные линии. В круге четырехлучевую звезду. Сосредоточившийся на цели маг даже не замечал, что поверхность, на которой он чертил, вздрагивает и опадает под ударами волн.
Северный луч — знак близости. Близость объектов, их родство, их единство.
Восточный луч — знак возрастания. Знак умножения, прибавления силы стихий.
Южный луч — знак неба. Недостижимость, свобода, бесконечность.
Западный — знак ветра. Южного ветра, ласкового, юного. Знак ветреной стихии, благодаря которой родится и которой будет напитана эта магия.
В центре — символы тех двух заклинаний, что он хотел получить. И — символ крови.
Теперь тот объект, с которого он будет переносить свойство. Лучше всего было бы кресло, но оно осталось в особняке Алория, а камень вызова в ножнах треснул еще во время схватки с кейлонгцами. Значит, придется обойтись тем, что есть под рукой.
Тэйон, покачиваясь, поднялся на ноги. Теперь, когда их жизни зависели от его ладоней, боль отступила, тело и голову наполняла чуть звенящая, пьяная мягкость. Он горел вдохновением и дрожал уже не от холода, а от возбуждения. Ради таких минут маги стихий и жили.